Будни хирурга. Человек среди людей - Федор Углов

А на следующий день позвонил и говорит:

— Вы сейчас работать не можете, так вам самое подходящее поговорить с кем надо. Вы как-то хотели встретиться с работником нашего университета. Как вы смотрите, если завтра мы с ним подъедем к вам и вы сможете выяснить с ним все вопросы?

— Это очень хорошо, — говорю я. — Но зачем же вам-то ехать ко мне на дачу, тратить время, которого у вас всегда в обрез?

— Ну, об этом вы не беспокойтесь, мне полезно отвлечься немного от своих книг.

Я-то знаю, какая это жертва для столь активного учёного, который дорожит каждой минутой, а тут надо потратить несколько часов.

— Кроме того, — добавляет он, — у нас в Комарове есть хорошая медсестра. Если вам нужны какие процедуры, вы скажите, мы вам её пришлем. Только позвоните.

Когда мы выразили свою признательность за такое внимание, Лариса Георгиевна, его супруга, говорит:

— В этом нет ничего особенного. У нас такое правило: если друг заболел или с ним случилась какая неприятность, мы все считаем, что это ЧП номер один. И все мы бросаемся ему на помощь, оставляя свои повседневные дела.

Как бы хорошо, если бы все люди взяли себе на вооружение такое правило. Чудесные у нас люди, но вот этого, очень важного, свойства — заботы и внимания друг к другу — иногда недостает. Я же после знакомства с Кондратьевым никому не поверю, если он скажет, что у него не было времени позвонить и справиться о здоровье друга… Уж если Кирилл Яковлевич с его феноменальной загруженностью находит для этого время, то о других и говорить нечего. И за всех тех, кто, подобно мне, имеет таких чудесных, бескорыстных друзей, можно только порадоваться.

1

В памяти моей вереницей проходят молодые люди. Юноши и девушки… Как по-разному складывалась у них жизнь, хотя большинство из них горели одним и тем же огнём любви к Родине, к людям, стремились к тем же благородным идеалам.

Далеко не все из них достигли вершин. Многие застряли в начале пути, разменяв свои годы на пустяки, с другими жизнь обошлась жестоко; третьи сдались, добровольно отказались от борьбы; четвертые по разным причинам не смогли добиться серьёзных результатов, не устроили личного счастья — обозлились на весь свет, стали угрюмыми, сварливыми.

Причин этих много. В одних случаях легкомысленный поступок, небрежность или бравирование мнимыми достоинствами служат началом непоправимых последствий. В других — влияние дурных товарищей; в третьих — искреннее непонимание того, что избранный образ жизни не только обедняет её, но делает малополезной и неинтересной…

Близко соприкасаясь с людьми в минуты, когда они волею обстоятельств ставятся на грань, отделяющую жизнь от смерти, я убедился, что стоит иногда пересилить себя, не поддаться слабости и можно предупредить роковой исход.

Я убеждён, что молодёжь в основной массе своей талантлива. И мы знаем, какие героические подвиги совершала она в тяжёлые периоды жизни нашей Родины, как славно трудится молодёжь в мирное время, «превращая сказку в быль». И мне больно бывает смотреть, как иные молодые люди нередко безрассудно ведут себя, прожигая лучшие годы. В каждом таком случае страна, может быть, теряет большой талант, большого мастера и во всех случаях верного мужа, заботливого отца, полезного гражданина. И среди причин, стоящих на пути к гармоничному развитию личности, к полноценной отдаче своих способностей Родине, наконец, к личному счастью и счастью своей семьи, надо прежде всего указать на пристрастие к алкогольным напиткам.

Видится мне такая картина.

По железнодорожному полотну из Приозёрска шёл, спотыкаясь и покачиваясь, молодой человек, почти мальчик. Это Геннадий Л., семнадцатилетний студент технического института. Его красивые белокурые волосы растрёпаны, хорошо сшитый костюм выпачкан. Он шёл, что-то бормотал себе под нос, старался ступать на деревянные шпалы. Но они были на разном расстоянии друг от друга, поэтому его шаг, и без того неуверенный, казался издалека совсем неестественным. Споткнувшись, он падал, но тут же поднимался и шёл дальше.

Возвращался он с попойки. Приехал в Приозёрск к товарищу по группе справлять его день рождения. Были мальчики и девушки из их группы. Было много вина и водки, была хорошая закуска. Геннадий старался показать себя «настоящим мужчиной» — много пил.

Отец его, инженер, и мать, преподавательница, души не чаяли в своём единственном сыне. Они снисходительно относились к его «шалостям» и сами не прочь были выпить — правда, только в компании и в меру. Сын, глядя на родителей, тоже не отказывался от рюмочки, особенно если в доме были гости. Ему нравилось это состояние, когда он чувствовал себя сильным и храбрым, когда голова слегка кружилась и хотелось делать что-то необычное.

Однажды — ему в то время было пятнадцать лет — Геннадий пришёл домой пьяный. Родители не слишком его бранили.

Словом, в гостях у друга он даже бравировал своим опытом. Девушки с удивлением смотрели на него как на бывалого человека.

Потом они отправились на станцию, чтобы проводить Асю К. Пришли поздно: Ася побежала и успела вскочить в последний вагон. Геннадий на своих непослушных ногах не догнал поезда. Это разозлило его, и он заявил, что пойдёт до станции Кузнечная пешком. И чем больше его уговаривали «не делать глупости», тем решительнее он настаивал на своём.

Геннадий был хороший спортсмен. В нормальном состоянии пройти любой маршрут составляло для него одно удовольствие. Но сейчас ноги плохо слушались и тяжесть в них нарастала.

Вместе с этим в голове все настойчивее прояснялось сознание того, что он поступает глупо. Вспомнилось лицо Володи — он удерживал Геннадия, а когда тот вырвался из рук друга и пошёл, то краем глаза увидел, как покачивал головой Володя и снисходительно улыбался: что, мол, поделаешь, если человек пьян. Володя бывает во всех компаниях, веселится не меньше других, но спиртного не пьёт. Вначале к нему приставали с рюмками, уговаривали, но он твёрдо скажет: «Пить не стану». И товарищи отставали. Авторитет его от этого не падал, наоборот, вырос. Он учился на «отлично» и читал много.

— Нет. Я должен бросить это глупое бравирование! — говорил себе Геннадий, размышляя и о поведении Владимира.

В голове шумело, мысли путались — он не заметил приближающейся сзади электрички.

Почувствовал страшный удар в спину — и потерял сознание.

К нам в клинику его доставили через час после травмы в тяжёлом состоянии, совсем без пульса, с наложенными на бедра кровоостанавливающими жгутами. Обе ноги были настолько исковерканы, что о сохранении конечностей не могло быть и речи.

С большой осторожностью отняли ему обе ноги: одну выше, другую ниже коленного сустава. И потратили много сил, борясь за его жизнь.

Геннадий молча, героически переносил боль. Он ни разу не застонал, что невольно внушало к нему уважение.

После операции юноша вёл себя мужественно. Убитых горем родителей утешал, даже шутил, говоря, что случай отнял у него ноги, зато ума прибавил.