Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев

Костя не успел дойти до КПП, как из ворот выехал их УАЗик. Чуть не вывалившись в открытую дверь, Рябинин заорал ему:

— Пацанов наших взорвали!!! Давай в машину!

Катаев, не понимая о чём идёт речь, понёсся к автомобилю. Перепрыгнув бетонные блоки ограждения, автомат больно ткнул в колено, он, рывком открыв дверцу, ввалился в кабину:

— Кого!? — разом охрип Костя.

— Тару… Капусту, по ходу… Бл… ь! — нервно вскричал Сергей, пугнув сигналом, зазевавшегося перед машиной подростка.

— Давно?! — Костя, решив не отвлекать Рябинина, повернулся к Бескудникову и Долгову.

— С час где-то. Там почти все кто на базе был, — сквозь шум бешено летящей машины, кричал Бес, — двое «двухсотых», три «трёхсотых».

— Кто «двухсотый»?! — холодея, окончательно севшим голосом, спросил Костя.

— Хер знает! — Бес отвёл глаза на дорогу. — Там вообще ты в списках на выезд прошёл… В дежурке…

Когда они приехали на место, обгоревший остов УАЗа грузил в кузов «Урала» военный автокран с эмблемой ВВ на дверях. Чёрное пятно на обочине и россыпь осколков вокруг красноречиво говорило о разыгравшейся трагедии. Два БТРа, один в начале Садовой, другой метров через сто после места происшествия, перегородили дорогу, заблокировав возможность дальнейшего проезда. По обочинам стояли «Уралы» и БРДМ, дальше, перед БТРом уткнулись в кусты УАЗики и «буханки». Весь личный состав, прибывший на место засады, прочёсывал территорию таксопарка и близлежащие развалины. У одного из УАЗов с ноги на ногу переминались Жоганюк, Кутузов и Лавриков.

Вплотную подъехав к БТРу, Рябинин остановил машину и все опера направились к руководящему кружку.

— Катаев?!! — Потерялся Николай Иванович. — Ты, ты… что… живой?!

Кутузов и Лавриков также оторопело уставились на шедшего впереди всех Катаева. Ситуация к юмору не располагала, но Костя еле сдержал улыбку, глядя на их вытянутые рожи.

— Я с Таричевым подменился, товарищ полковник, — упредив в ненужные вопросы, сказал он, — с утра тренировка была, вот он и поехал… Он… он жив? — сглотнул конец фразы.

Кутузов и Жоганюк переглянулись, качнув головами, как китайские болванчики. Лавриков стоял молча, поджав губы. Опера застыли, надеясь не услышать то, что они уже поняли.

— Значит Таричев… М-да… Он сгорел в машине… Обгорел до неузнаваемости… — нечётко ответил Кутузов, — Капустин контужен и ранен. Его в Северный увезли. Ещё Крылов погиб. Попов и Окунев тяжёлые, тоже в госпитале…

— Бл… ь… — за всех протянул Рябинин. Остальные молчали.

— Вам здесь делать нечего, — Жоганюк вновь сделался сух и официален, — мероприятия заканчиваются, скоро ОМОН и остальные поедут на базу. Вы поезжайте, всё обсудим в штабе… И ваше, Катаев, нарушение, и ваше, — жёлтый палец вытянулся в лицо Сергея, — Рябинин, отсутствие на ПВД… Свободны!

Дерзко посмотрев в глаза полковнику, Рябинин сплюнул в пыль, под ноги и, повернувшись, пошёл к машине. Остальные последовали за ним. Бескудников хотел ляпнуть, по обыкновению, какую-нибудь гадость, но в последнюю секунду передумал.

* * *

Траурная процедура утреннего построения напомнила Катаеву церковный ритуал. Три кадровика-штабиста с дежурно-печальными лицами профессионалов своего дела вышли перед строем, держа в руках, увеличенные со служебных удостоверений и, уже оформленные в рамочки, фотографии Таричева, Крылова и Карнаухова (ночью он скончался в госпитале Моздока).

Трагизм последних дней не нуждался в чьих либо комментариях, поэтому Жоганюк, выступивший с речью о вечной памяти и офицерском долге, не произвел на, враз осунувшийся, личный состав никакого впечатления. Лишь, произнесённая в заключение, фраза о приезде, в связи с ЧП, полковника Куликова, для назначения виновных, вызвала пробежавший по рядам шёпот.

Построение закончилось. Всё ещё ощущая послевкусие вчерашнего разговора с Жоганюком, Костя не мог решиться и оставить в «закладке» АПС для Тимура. После приезда с места происшествия, Жоганюк собрал участников гудермесского вояжа у себя в кабинете. В лучших традициях СМЕРШа, он учинил допрос Катаева на темы: Причины невыезда? Что за тренировка? Кто может подтвердить? Где согласование с руководством? И многое другое.

Рябинина и остальных он заподозрил в трусости, толсто намекнув, что они не выехали вместе со всеми на помощь опергруппе, потому что банально прятались в кубриках. Вскочившего было рамсить, потемневшего лицом, Беса Рябинин удержал за портупею и усадил обратно. Ненужная, ничего не изменяющая, свара могла повредить предстоящему обмену пленными. Поэтому получив порцию безответных угроз, опера с, и без того тяжёлым, сердцем, свалили из кабинета. Желание с горя нажраться отсутствовало напрочь. Тихие вечерние поминки на оперской кухне только усугубили чувство вины. Костя одним из первых вышел из-за стола, стараясь не смотреть на товарищей, хотя ни у кого и в мыслях не было как-либо попрекать его этой дурацкой заменой.

Побродив в темноте, под аккомпанемент ночной стрельбы по территории Центра, Костя присел на скамью опустевшей курилки. Минут десять посидел, пытаясь раскачать душевные загоны. Голова была абортно пустой, тело неприятно слабым, мышцы, словно не зная физических нагрузок, мертвенно стыли. Представил себя со стороны. Скривился от киношности декораций — ночь, стрельба, погибшие друзья, силуэт ЗУ-шки на крыше. От позёрства главного героя — усталая сутулость, грязный камуфляж, опущенная голова, пистолет в набедренной кобуре, — зло сплюнул и ушёл спать.

* * *

А утром, ещё до планёрки-поверки, к Рябинину приехал Сулейман и сообщил, что родня задержанных к обмену готова.

Долг красен платежом. Зайдя в импровизированный спортзал, сооружённый омоновцами в одном из складов, пользуясь тем, что в утренние часы спортсменов нет, Катаев подошёл к старому, изодранному боксёрскому мешку, валяющемуся в углу и развязал затягивающие шнурки. Рука, прорвавшись сквозь требуху внутренностей нащупала тяжёлый свёрток. Вытащив его оттуда, Костя развернул грязную тряпку. Матово блеснувшее воронение магически притягивало взгляд. Катаев ещё раз, тщательно протёр поверхность оружия и запаковал его в специально прихваченный, непрозрачный полиэтиленовый пакет.

Хаос противоречий, царивший в голове из-за того, что придётся сделать, уткнулся в оправдательный тупичок:

«В конце концов жизнь двух солдатиков этого стоит…».

Стараясь более ни о чём не думать, он быстрым шагом вышел из спортзала и пошёл к воротам.

— Залпа! Привет! — панибратски, скрывая трясучку, почти вплотную подойдя, обратился он к женщине.

Та, повернувшись к нему, отступила назад и как в первый раз, не мигая, смотрела затравленной волчицей. Очевидно, она только что пришла на рынок, под прилавком стояли баулы, и товар ещё не был развешен.

— Тимура нет? — не церемонясь спросил Костя.

— Нэт, пока… — немного растерялась Залпа.