Обратный отсчет - Олекса Белобров

Ночевать старший лейтенант остался в этом по-восточному гостеприимном и щедром доме, а утро началось опять-таки с обильного застолья, длившегося далеко за полдень. И только к вечеру Хантер, нагруженный всевозможными сладостями, добрался до пересыльного пункта.

Документы оказались давным-давно готовы. Получив их, Хантер отправился в ближайшее почтовое отделение, чтобы позвонить Афродите и предупредить, что завтра утром вылетает «за речку». Галя расплакалась в трубку, разговор вышел нелегкий, под конец она попросила:

— Любимый, пиши мне как можно чаще! И что бы с тобой ни случилось — возвращайся, я всегда буду тебя ждать!..

С тяжелым сердцем Хантер направился на пересылку. Видеть никого не хотелось, к тому же было необходимо как следует выспаться перед перелетом в Кабул — там понадобятся и силы, и крепкие нервы.

Но военная фортуна все равно распорядилась по-своему. Не успел старший лейтенант переступить порог отведенной ему «кельи», как оказался в центре шумной компании джелалабадских вертолетчиков. И тут же с удивлением узнал, что даже в разгар боевых действий авиационное начальство отправляет целые летные экипажи в военные профилактории на территории Туркестанского и Среднеазиатского округов, когда налет часов, проведенных этими отчаянными парнями в дьявольском афганском небе, приближается к критической отметке.

Сейчас джелалабадцы возвращались в свой полк. Веселые, неугомонные, бесшабашные, они вызывали искреннюю симпатию и уважение. А когда завязался разговор, Хантер поразился: оказывается, мужики отлично помнят кишлак Темаче и его окрестности, именно они штурмовали его с неба, они же эвакуировали «двухсотых» и «трехсотых», когда Шекор-туран сдуру отказывался лететь в госпиталь после контузии.

Все вертолетчики хорошо знали друг друга, в том числе и тех своих коллег, с которыми военная судьба сталкивала старшего лейтенанта на пыльных афганских перекрестках. Они сразу же припомнили имя майора, которому Петренко передавал раненых, а также того аса-вертолетчика, который ночью доставил Хантера и Лося на джелалабадский аэродром. Известно им было и нечто такое, что основательно испортило старшему лейтенанту настроение. За время его отсутствия погиб под Алихейлем майор-авианаводчик, наводивший «вертушки» на мятежный Темаче, — он сгорел вместе с группой десантников в вертолете после прямого попадания «Стингера»[40]…

Волей-неволей пришлось сесть за стол вместе с авиаторами, в ход пошла привычная «шпага». А уже в застолье вдруг выяснилось, что некоторые офицеры из этой компании родом из Сызрани и знакомы с Игорем Васильевичем — Костяной Ногой, с которым он познакомился в окружном госпитале ПриВО…

Посиделки в итоге затянулись на всю ночь, поспать не удалось, а утром компания не без усилий погрузилась в «икарус», который направлялся на авиабазу Тузель.

К стойке таможни тянулся длинный хвост отпускников и заменщиков, однако вертолетчики, люди опытные, не спешили занимать очередь и почему-то топтались кучкой в самом конце. Не в меру расторопного десантника попридержали, когда тот неосмотрительно сунулся было вперед, побаиваясь, что борт на Афган пойдет без него. Его спутники, еще не вполне протрезвившиеся, поглядывали с какими-то иезуитскими ухмылками — мол, ямщик, не гони лошадей, сейчас врубишься, что к чему.

Вдруг очередь, беспрестанно шевелившаяся, застыла, потом по ней от головы к хвосту прокатился сдержанный шумок. Погрузившись в свои невеселые мысли, Хантер тупо стоял в конце, когда кто-то слегка толкнул его в плечо. Старший лейтенант удивленно поднял голову — и увидел перед собой мужскую руку, сжимавшую… початую бутылку грузинского коньяка «Ахтамар». Тем временем другая рука сунула половинку «общепитовского» пирожка.

Хантер удивился, но, взглянув на лукавые физиономии вертолетчиков, мгновенно сообразил, в чем заключалась их хитрая тактика. Кто-кто, а уж они-то достоверно знали специфику пересечения государственной границы именно в Тузеле: таможня, шмоная всех подряд, то и дело находила в чьем-то багаже спиртное, провозить которое в Афганистан формально было запрещено (даже сюда докатились отголоски антиалкогольной истерии моложавого генсека). Находить находила, но отдавать его таможенным придуркам никто не собирался — владельцы откупоривали бутылки, основательно прикладывались сами и тут же передавали посудину с неуклонно убавляющимся содержимым по ходу очереди. При этом львиная доля горячительного почему-то доставалась именно «хвосту».

Хантер не стал ломать голову, почему все происходило именно так, а просто взял бутылку, глотнул, откусил от пирожка и передал все это дальше. Вскоре тем же порядком поступила бутылка водки «Золотое кольцо», за нею прибыл армянский пятизвездочный «Арарат», потом прилетел «Белый аист», а следом приползла жуткая узбекская арака под названием «Янгиюль». Несмотря на антиалкогольную кампанию в стране, здесь, на таможне, впору было собрать недурную коллекцию напитков и открыть географически-алкоголистический музей.

К стойке таможенного досмотра компания приплелась, едва держась на ногах и вдобавок набив чемоданы дармовым и даже не распечатанным спиртным. Таможенники, к этому времени основательно утомленные своей неблагодарной работой, нетрезвых и агрессивных вертолетчиков пропустили практически без досмотра.

Однако Хантер задержался: между «телевизоров» мелькнула какая-то смутно знакомая физиономия. Ба, на манеже все те же, а ведь это же тот самый — «мятый-бдительный», похожий на обрюзгшего шимпанзе, досматривавший его, полуживого, прямо на бетонке! Опустив чемодан на пол, нетрезвый старший лейтенант решительно шагнул к таможеннику-узбеку, пока тот не успел ничего сообразить.

— Уважаемый, а ведь мы знакомы! Помните меня? — с улыбкой, переходящей в оскал, не сулящий ничего хорошего, проговорил Хантер.

— Нет, дорогой, — энергично замотал головой узбек, что-то почуяв. — А в чем, собственно, дело?

— Ты, чмурик, — ласково продолжал старлей, — два с половиной месяца назад меня досматривал прямо на бетонке, как собаку. Помнишь или уже забыл? Я разве не обещал вернуться? — спросил он, глядя прямо в перепуганные глазки таможенника. — Обещал! Карточный долг — долг чести! Так что, мужики, возвращаю должок! — Хантер обернулся к приятелям-вертолетчикам, с любопытством наблюдавшим за «встречей боевых товарищей», а тем временем локоть левой руки врезался в «бдительный» подбородок.

Старлей был основательно пьян и раскоординирован, поэтому удар получился скользящий. Таможенник отлетел в сторону, но не вырубился, а стремительно юркнул за «телевизор», в котором торчала чья-то здоровенная сумка, где и затаился, как хорек в норе. Идиотскую эту сцену лицезрели не только вертолетчики, мигом закрутилась карусель — откуда-то набежали погранцы с собаками, гарнизонный патруль, аэродромный караул, чтобы предотвратить массовую потасовку, начавшуюся с нелегкой Хантеровой руки. Пьяный в дым хвост очереди, не разобравшись, что там происходит у стойки, набросился на таможенников. А пока шли разборы насчет того, кто и когда превысил полномочия, патрули оттерли нетрезвого десантника от авиаторов, подхватили под руки и доставили в кабинет начальника таможенного поста.