Мститель Донбасса - Александр Анатольевич Пересвет

Ах, как полно и счастливо вздохнулось им обоим!

Потом она выбралась из постели, пошла в ванную, пошумела душем, позвякала какими-то своими склянками. Лёшка лежал счастливый и умиротворённый. И несколько удивлённый: что это такое было с ним только что? В какие миры он улетал?

Настя вернулась, легла, прижалась к нему всем телом, обняла.

– Ты гигант, – сказал она. – Если ты с Иркой творишь то же самое, то понимаю, почему она на тебя смотрит преданной кошкой…

А вот этого говорить не стоило. И особенно не стоило произносить слова «преданная». Как-то теперь оно в этих обстоятельствах приобрело второй смысл…

Настя сама почувствовала появившееся напряжение.

– Прости, – торопливо сказал она. – Я не то…

Потом вздохнула и продолжила:

– Завтра всё будет по-старому. Как будто ничего не было. Ничего, ничего, ничего! – с ожесточением повторила Анастасия. – Ни словом, ни взглядом… Просто одну ночь, ладно? Эту ночь… подари мне…

Он поцеловал её. Нежно, как только мог.

Ничего не будет по-старому. Это он знал точно. Но как теперь оно всё будет – это непонятно.

Лучше бы он тогда, в тот раз, не ерепенился, а нормально с нею… Когда она была просто одной из встреченных девушек. А не этой Настей. Не вот этой Настей, в которую он, оказывается, втайне от самого себя был влюблён.

И случилось бы по её правилу: с кем она переспала, с тем и расстаётся. А теперь, когда эта влюблённость прорвалась, словно диверсионная группа в тыл, – теперь что делать? А если правило снова подтвердится? Он же этого не хочет! Но и нельзя ему не подтверждаться, этому дурацкому правилу! Потому что тогда вообще непонятно, что делать!

Настя положила голову ему на грудь.

Ей тоже вспомнилось прошлое:

– Знаешь, я на тебя очень обиделась тогда… Ну, когда ты пренебрёг мною. «Верный семьянин»! Вот же принёс чёрт! А мне просто хотелось, ах, такого красавчика!

Она тихонько рассмеялась.

– А он, типа: «Вылезай из койки, пойдём лучше пить!» Военный, думаю, ему бы водки – и бабы не надо! А ты вон какой оказался…

– Какой? – на автомате спросил Алексей.

– Да вот такой! – логично ответила девушка. – Трусишка!

– Не понял…

– Какая «медовая ловушка», родной ты мой? Кто же тебя завербует через это дело? Да я тебе сама все тайны готова открыть!

Алексей прокашлялся.

– Знаешь…

Хрипло получилось.

– Я, честно говоря, и сам в первый раз так. Обычно-то знаешь, как оно… Больше стараешься женщину довести… до… А потом – раз, и всё… А тут… Как будто улетел… Коньяк с текилою – страшное дело!

– Мастерство не пропьёшь, – хихикнула Анастасия. – Эх, не будь ты женат…

Она вздохнула длинно.

Да, твою императорскую гвардию, женат! И больше ничего исправить нельзя…

* * *

Примерно в то же время, на другом конце города, в частном домике в Каменнобродском районе собрались четверо.

– Ушёл он, – констатировал мужичок с мелкими чертами лица. – Так вот.

В луганской комендатуре он был известен под позывным Джерри. Этого прозвища майор Андрей Овинник не любил. Однако первого своего позывного – Мышак – он не любил ещё больше. Прилипло и не отдерёшь, как ни поправляй сослуживцев. Ростом невелик и повадками суетлив. Удалось лишь в качестве официального, так сказать, позывного внедрить более душеприятную версию – тот же мышак, но уже ловкий, хитрый и успешливый.

Знали бы сослуживцы в комендатуре про вторую, потайную работу дружелюбного и улыбчивого Джерри… За три-четыре месяца, прошедшие с Минского перемирия, он завёл в комендатуре что-то вроде небольшой агентуры, прикрывавшей, между прочим, и торговлю наркотиками.

– Точно знаешь? – осведомился второй, крупный, дородный и абсолютно лысый. Забавно, что фамилия его при этом была – Чупрына. – Фагот не мог ошибиться. Видел, как за занавесками двигалась тень.

– Точно знаю, – заверил первый. – Телефон его живой остался. Хозяйка по нему пыталась пробиться. Он не отвечал, но гудки были длинные.

– Дык…

– И Лиса моя, из комендатуры, передала – живой он. Не было его в квартире. Баба его там мелькала перед Фаготом. А он повёлся…

– Что, объект наш бабу свою подставил?

– Откуда я знаю? – огрызнулся мелколицый. – Зачем бы ему было бабу подставлять? Что он, знал о нашей охоте? О ней нас четверо только и знало… Ну, пятеро, если брать мужика этого твоего, который провёл Фагота в МТС. И что?

Помолчали, катая ситуацию в мозгах.

Третий – Мирон Мироненко, хозяин дома, типично южнорусской внешности с суетливыми, чуть навыкате глазами – разлил по стаканам самогонку. Как раз перед Новым годом он вернулся от матери с бутылью, подарком самому себе. Сейчас Мирон солидно заверил собеседников: «Першого класу напий, мати моя в сели готуе, вид бабци ще рецепт».

По-русски – точнее, на распространённом на Донбассе суржике – он изъяснялся вполне свободно. Но когда тема разговора касалась села, то неосознанно переходил на мову. В его селе – а был он с недалёкой Полтавщины – разговаривали только на ней. И мальчонка был не виноват, что батька когда-то прельстился посулами зазывальщиков и поехал за длинным, хоть и тяжким шахтёрским рублём сюда, на Донбасс.

Сейчас он жил в шахтёрском рабочем русском крае, оставаясь в душе настоящим украинским селюком. Детские скрепы в характере у людей обычно самые крепкие…

А если с детства страсть к накопительству проявилась, то так по жизни и пойдёшь.

С деньгами в Луганске жить в это время хорошо. Можно их пустить на благое дело. Недвижимость, например, значительно подешевела. Ну, больше жильё, квартиры. Многие уехали, кто-то и не вернётся. Кто-то уже закопанный лежит – ребята Лысого клювом не щёлкают. У кого-то просто отжали квартирку, сняв сперва её в наём, а потом всякими-разными способами отписав её на себя. Есть такие способы, есть! Потому и боятся люди сдавать квартиры. Потому и легли почти все те, чьим заработком была сдача жилья, под ребят, которых тут представлял Лысый. Это – всё же защита от беспредела. Кто не понял, – тоже лёг. Но в землю.

Досадно, что конкуренцию с некоторых пор стали представлять ополченцы этой так называемой «ЛНР». Сепаратюги, которые с удовольствием используют предоставленные ситуацией и оружием шанс вселиться в элитное жильё стоимостью несколько миллионов долларов и наслаждаться новой жизнью. Не рядовые, конечно, сепары. Командиры. То есть не так много. Но всё равно. Мешают. И договориться с ними тяжело. Ибо за ними нынче сила.

Ну, ничего, утешал себя Мирон. Недолго всё это продлится. Москали, конечно, помощь оказывают, через что мазу держат, но целый регион на гуманитарке долго не протянет. Уже, можно сказать, протест у людей появился. Если раньше,