Когда распускается горецвет - Клара Колибри

Будет ли он с ней добр? А терпелив? Адала девочка хорошая, умная, но… порой такая упрямая. И как отнесется муж к ее увлечениям? Еще есть такое, что баловал свою дочь. Позволял принцессе некоторые вольности. Ох уж эта ее любовь к поездкам по всей стране… и скачки верхом без всякого сопровождения. А собирание трав? Хотя все от матери, и да, ведьмовской дар в дочери был очень силен. Не стало бы это причиной неудовольствия мужа. Правда, отношение всех претендентов к подобному было тщательно проверено тайной канцелярией…

И вот, подошло время, когда следовало идти в тронный зал. Король со свитой подошел к тяжелым резным и покрытым позолотой дверям первым. Остановился, замер и стал ожидать. Внешне выглядел спокойно, но внутри у него такая буря творилась! А как заслышал приближающуюся процессию со стороны коридора, ведущего в крыло наследницы, так повернулся туда лицом.

Адала шла на шаг впереди фрейлин. Она выглядела безупречно. Походка стремительная, но наполненная грацией и подобающая такой значимой в королевстве персоне. Даже, кто лично не знаком, только взглянув, понял бы, что перед ним принцесса. Эта ее осанка была превосходна. Несколько отстраненное имела выражение лица, но в нем читалось спокойствие, внимательность и доброжелательность. Золотистые волосы были подняты в сложной высокой прическе. Диадема и прочие фамильные драгоценности, а также богато украшенный наряд — все по протоколу.

И все же принцесса в тот момент напоминала отцу легкокрылого мотылька. Невольно ему на ум приходила мысль: куда летела, что ее ждало в будущем? Возможно ли, что виной сравнению с бабочкой был цветной шелк верхнего платья: длинные свободные рукава, юбка, набранная из струящихся полос. Легкая ткань взлетала и трепетала при каждом стремительном шаге девушки. Принятая в Хаджи женская одежда исключала корсет, шилась из полупрозрачных материй, была легкой, подчеркивала стройность фигуры.

— Моя девочка! Она красавица! — подумал отец с гордостью, а потом напомнил себе, что сейчас предстояло сделать. — Ваше высочество! Прекрасно выглядите, — предложил дочери руку. — Прочитал на вашем лице серьезность, дорогая. Очень этому рад. А еще уверен, вы осознали, насколько выбор мужа ответственен. Потому что… да, он на всю оставшуюся жизнь, моя милая.

— Разумеется, Ваше величество. И вы же знаете, верю вашему выбору, как своему собственному…

Вот как! Упрямица осталась с прежней мыслью. Что с ней поделать?! По всему, не отступится от принятого решения. Уф! Как хорошо, что глава тайной канцелярии серьезно подошел к отбору претендентов в женихи…

— Надеюсь, так же отнесетесь и к моему слову, ведь оно прозвучит от самого любящего отцовского сердца.

— Иначе и быть не может.

Они еще успели обменяться понимающими взглядами, прежде чем двери в тронный зал начали открываться, и послышался голос церемониймейстера:

— Его величество, король…

— Идемте, Ваше высочество, — произнес король, делая первый шаг. — Пора!

Двери распахнулись. Они прошествовали через весь зал, по ковровой дорожке к противоположной его стороне и мимо склоненных в почтительном поклоне придворных и гостей. А как сели потом на троны, стоящие на возвышении, так вместе с собравшимися обратили взгляды на снова заговорившего церемониймейстера. А тот стал заливаться соловьем… про такой замечательный день, важность его для королевства Хаджи, что на праздник явились, а так же на состязания, лучшие из лучших мужей современности, но дольше всего пел дифирамбы принцессе, разумеется.

А что же сама Адала? «Наипрекраснейшая», «наиумнейшая» и «наиспособнейшая» принцесса сидела возле отца-короля и старалась не показать никому вида, насколько скучала. Был момент, что скользнула взглядом по толпе разряженных людей в зале, но потом привычно перевела глаза в излюбленную точку, это на нижнюю хрустальную подвеску громоздкой центральной люстры. Все, теперь никто и ничто не отвлекало от собственных мыслей, потому что слух свой она перестала напрягать и того раньше.

Так о чем же принцессе думалось? Например, немного о Квентине Каспиане. Когда обводила глазами публику, его первым отметила среди прочих. Только ли потому, что сегодня бравый начальник королевских гвардейцев стоял не сбоку от трона короля, а напротив, среди выстроившихся в ряд женихов? Сомневалась.

Он был немного выше тех «лучших из лучших мужей современности». А его черная парадная форма нисколько не проигрывала праздничным одеждам других претендентов на руку принцессы, и это Адалу порадовало — все же их государство представлял. И Квентин был статен… Правда, в том строю все мужчины этим качеством обладали. Надо же, как подобрались!

Кстати, принц Пралма тоже надел парадную военную форму. У него она отличалась белым цветом. Эполеты так же блестели золотом. Да! У него и награды имелись. С трона все хорошо рассмотреть не представлялось возможным, но крупный орден на голубой шелковой ленте Адала смогла заметить. А лицо не рассматривала. Нет, ни к чему. Она по-прежнему хотела положиться на судьбу, и не делать собственного выбора.

Или все же указать сразу на Квентина? К нему привыкла, знала его характер, сильные и слабые стороны. Опять же, лорд Каспиан был симпатичным. Хотя, ну как идти замуж за давнишнего друга? И вот вчера! Он же выпросил поцелуй. Выглядел таким расстроенным, когда Корке, ее конь, победил в скачке, что решила утешить. И надо было видеть, какой блеск появился тогда в глазах Квентина. Неужели, все же питал к ней, помимо дружеских, и иные чувства? Странно! И да, встал же сейчас в один ряд с женихами. Что тогда получалось? Скрывал влюбленность? Однако у него это отлично получалось.

Или все дело было в борьбе за власть? Ни для кого же не секрет, что победителю Отбора в итоге достанется трон Хаджи. Так Каспиан интриган? Как бы там ни было, а его вчерашний поцелуй нисколько Адалу не взволновал. Она даровала ему утешительный приз в виде поцелуйчика в щеку, а он попросил о большем. Удивилась. Но настроение было таким… в общем, позволила, пока дядя не мог видеть, раз его карета все еще находилась на значительном отдалении. И вот тогда Квентин в каком-то отчаянном порыве резко приблизился, склонился и… поцеловал в губы.

Поцелуй был настоящим. Адала в этом не сомневалась, хоть до того нисколько не имела опыта. Нет, правда, у нее же даже немного припухли губы от того первого раза. Но вот по ощущениям… ожидала чего-то иного. Фрейлины, было дело, щебетали о некой дрожи, о молниях, о растворенности друг в друге во время этого таинственного действа. А она? Что почувствовала? Что мужские губы жестче, чем кажутся. Что у Квентина начала пробиваться щетина на верхней губе, и еще… боги, да ее друг так странно себя повел: очень непонятно действовал языком.

Но нет, о том лучше не вспоминать. И не думать. Определенно, Квентин сохранит в тайне, как охнула тогда и начала от себя изо всех сил отталкивать. И хорошо, что лорд Каспиан быстро от нее отпрянул. И он не из тех, кто станет о том случае кому-то рассказывать. Слава богам! Было и прошло! Вот в такие мысли была погружена Адала, когда почувствовала рядом шевеление отца.