Брат за брата - Владимир Колычев

Георгий Данилович стал неотъемлемой частью его существования. День для Егора начинался с визита к нему. Он интересовался, как адаптируется Егор к новому месту, как у него складываются отношения с товарищами. Он хотел знать о Егоре все. Поэтому все спрашивал и спрашивал. И при этом постоянно держал его под прицелом магнетических глаз.

Его взгляд и убаюкивающий голос успокаивали Егора. После каждой встречи с Георгием Даниловичем на душе становилось легко, даже радостно. Жизнь воспринималась в радужных красках. Никакой тревоги, никакого беспокойства насчет будущего. Ему хорошо в этом психотерапевтическом центре, ему очень хорошо. Он благодарен людям, которые устроили его сюда и заботятся о нем, делают его жизнь интересной. Он благодарен им и предан как собака. Любому за них горло перегрызет...

Только он не знал, кто они, эти люди. О каких таких благодетелях говорит Георгий Данилович. Но ему не надо этого знать. Его дело маленькое. Служить верой и правдой своим благодетелям. И всегда помнить добро, которое они для него сделали.

Егор не собирался «делать ноги» из центра. Ни к чему это. Да и лучшего места, чем здесь, ему не найти на всей земле. Георгий Данилович внимательно следил за состоянием его души, за ходом его мыслей. Он уже не сомневался в благонадежности Егора. И другие в этом не сомневались. Поэтому вчера ночью он патрулировал территорию с настоящим автоматом «узи». Боевое оружие для него – это символ наивысшего доверия. И он оправдает его...

– Ты спасибо говори не за то, что я тебя успокоил, – выразительно посмотрел на него врач. – Спасибо надо говорить за то, что ты допуск получил...

– Какой допуск?

– Ни какой, а к кому... К женскому телу...

Егору с первого дня обещали женщину. Но больше к этому разговору никто не возвращался.

– Без женщины мысли дурные в голову начинают лезть, – сказал врач. – Поэтому завтра у тебя свидание...

А сегодня вечером он заступал на ночную вахту.

– Женщина – это хорошо, – прокомментировал еще не наступившее событие Эдик.

Они шли по проходу между внутренним и внешним ограждением. У каждого – автомат, по две гранаты «РГД-5», нож разведчика. Бронежилет второй степени защиты. И средства связи – мобильная радиостанция «уоки-токи».

Егор – часовой. Эдик – вроде разводящего. Сейчас они вместе обойдут сектор охраны. Один – останется на четыре часа на посту, второй – скроется в караулке на КПП.

В караулке есть что-то вроде помещения для начальника караула – в ней пульт, на который выведены мониторы видеокамер наружного наблюдения. И еще какие-то экраны. Все это Егор видел из-за приоткрытой двери – в саму комнату его не пускали и в курс дела не вводили. Вроде как еще рано ему знать все. Впрочем, он и не настаивает. Есть одно золотое правило: меньше знаешь – крепче спишь.

Не пытался он узнать, почему для охраны душевнобольных задействованы значительные силы. Только в одном внешнем секторе караул из четырех человек. И еще внутренняя охрана – два-три парня в строгих костюмах, с пистолетами и с радиотелефонами. И это только дежурные силы. А всего за безопасность центра отвечают не меньше двух десятков крепких боевых парней. Оружие, бронежилеты, мобильные средства связи, сложная аппаратура внутреннего и внешнего слежения.

Даже психушки для буйнопомешанных так не охраняются. Там только безоружные санитары да несколько вохровцев с «наганами» – вот и весь расклад. А здесь охрана почти как на зоне. Разве что нет колючей проволоки, пулеметных вышек, служебных овчарок. Но вряд ли какая пациентка сможет бежать отсюда.

Не хотелось вникать Егору во все это. Не тянуло на выводы. Его дело маленькое... Этот принцип достаточно прочно вошел в его сознание. И стал чуть ли не жизненным кредо...

– Женщина – это хорошо, – повторил Эдик.

– А откуда здесь женщины? – спросил Егор. – Из города привозят?

Он думал, что ему придется иметь дело с проституткой.

– Нет... Пациенток под нас подкладывают...

– Пациенток? – удивился Егор.

Подобное и в голову ему не могло прийти.

– Я и сам поначалу не понимал, – сказал Эдик. – Пациентка, она для того и пациентка, чтобы ее лечили. А не под мужиков подкладывали. Но мне потом объяснили. Для нас пациентка в удовольствие, а для нее это что-то вроде сексотерапии. Говорят, чрезвычайно полезная штука...

– Кто говорит?

– Какая разница, кто говорит? – недовольно покачал головой Эдик. – Говорят, и все... А еще секс для пациентки – это некий рубеж на пути к излечению. Если она готова безоговорочно принять мужчину, значит, лечение проходит успешно. Если нет – значит, над ней еще надо работать...

Странная какая-то версия, мелькнуло в сознании Егора. Но тут же мысль эта погасла.

– Сколько у меня этих девчонок было – и все принимали как надо. А недавно, еще до того, как ты появился, одна была, так та сырая оказалась. Вроде бы не против, да только ноги раздвигать – ни в какую. А девчонка очень даже ничего. Есть, конечно, и получше. Но куда больше тех, которые похуже...

– А как часто к нам пациенток подводить будут?

– Подводят коров к быкам, – усмехнулся Эдик. – А у нас свидания.

– И как часто свидания?

– Раз в неделю, строго по графику. А пропуск венеролог выписывает...

И Егор через венеролога прошел, он ему «добро» на женщину дал.

– Не очень это приятное дело.

– Не вопрос... Только без венеролога нельзя. А вдруг ты какую бяку девчонке подаришь?

– Или она мне...

– Нет, это исключено. За ними постоянный контроль. Все очень строго.

– Почему так строго?

– А это не твоего ума дело, – жестко отсек Эдик.

И тут же смягчился.

– Если честно, я и сам не все понимаю. Да в принципе и не пытаюсь вникнуть. Сам знаешь, наше дело маленькое...

И Эдик, и все другие бойцы из охраны каждый день встречались с Георгием Даниловичем. Им тоже забивали голову стерильной синтетической ватой...

* * *

С Иркой Вероника жила в одном отсеке – их кельи одна против другой через узкий коридор. И в столовой они за одним столом сидели. И на обследование в медкорпус вместе ходили. Только почему-то с каждым днем отношения между ними становились все прохладней. Они уже почти не замечали друг друга. И все другие девчонки становились какими-то чужими. Все реже они сбивались в стайки по вечерам. Все больше времени проводили в одиночестве, в своих кельях. К телевизору мало кого тянуло, а про газеты и книги все уже и забыть успели.

Иногда Вероника перекидывалась вялыми фразами. И сегодня она спросила у нее. Совершенно бесцветно.

– Когда нас в Америку повезут?