Германия. Противостояние сквозь века - Александр Широкорад

Еще 4 декабря 1791 г. Екатерина сказала своему секретарю Храповицкому: «Я ломаю себе голову, чтобы подвинуть венский и берлинский дворы в дела французские… ввести их в дела, чтобы самой иметь свободные руки. У меня много предприятий неоконченных, и надобно, чтобы эти дворы были заняты и мне не мешали».

В августе 1792 г. прусские и австрийские войска вторгаются на территорию Франции. Европа вступает в период «революционных войн». А вот в России происходят странные события. Лучшие силы армии и флота стягиваются не на запад против злодеев якобинцев, а на юг. В 1793 г. из Балтики на Черное море было переведено 145 офицеров и 2000 матросов. В Херсоне и Николаеве были заложены 50 канонерских лодок и 72 гребных судна разных классов. К навигации 1793 года в составе Черноморского флота было 19 кораблей, 6 фрегатов и 105 гребных судов. В указе о приготовлении Черноморского флота было сказано, что он «Чесменским пламенем Царьградские объять может стены».

В январе 1793 г. в Херсон прибывает новый главнокомандующий, граф Александр Васильевич Суворов. Пока Екатерина сколачивала коалицию для борьбы с якобинцами и устраивала публичные истерики по поводу казни короля и королевы, на Санкт-Петербургском монетном дворе мастер Тимофей Иванов тайно чеканил медали, на одной стороне которых была изображена Екатерина II, а на другой – горящий Константинополь, падающий минарет с полумесяцем и сияющий в облаках крест.

Операция по захвату Проливов была намечена на начало навигации 1793 года.

Никогда, ни раньше, ни потом, Россия не будет так близка к овладению Константинополем. Вся Западная Европа была связана войной с Францией. В 1791 г. умер Г. А. Потемкин, который в последние годы связывал руки Суворову. Теперь же Суворов и Ушаков с нетерпением ждали приказа императрицы – вперед!

Но в Речи Посполитой мира не было и не могло быть по определению. Ах, стенают польские историки, какой может быть покой в стране, которую так дважды обобрали?! Ну, начнем с того, что Россия не взяла ни одного города или деревни, где этнические поляки составляли большинство. А главное, что в пору «бедствий отчизны» ни один богатый шляхтич не отказался от балов, маскарадов, псовой охоты и т. д.

Вот, к примеру, как «страдал» после двух разделов один из главных патриотов Речи Посполитой, князь Карл Радзивилл в своем замке в городе Несвиже: «Кроме служивших в замке, было множество женщин, даже девиц, весьма хороших фамилий, которые назывались резидентками (т. е. поживальницами) и находились или в свите сестер и родственниц князя, или в ведении особых гувернанток. Это были одалиски (или одалыки) князя Карла Радзивилла, составлявшие его сераль, только без названия. Их выдавали замуж, с хорошим приданым, и заменяли другими. При этом всегда была одна султанша, или главная любовница, maitresse en titre. Каждый Божий день, круглый год, был публичный стол человек на шестьдесят, иногда на сто, а вечером – или театральное представление или концерт, а потом бал. Если дамы не хотели танцевать, то заставляли плясать украинских казачков, с бандурами и песнями, или танцовщиков и танцовщиц балетной группы. Князь Карл Радзивилл весьма любил пушечную пальбу, стрельбу из ружей и фейерверки и весьма часто тревожил по ночам свой Несвижский гарнизон, выводя его в поле для примерных атак и сражений с пальбою»[66]

От большой любви к отчизне Радзивилл даже решил чеканить свою собственную монету и действительно выпустил несколько сотен полновесных золотых монет. На них был изображен в анфас король Станислав Август и написано: «Krol Poniatowsli, kier z laski Boskiey» («Король Понятовский, дурак по Божьей милости»).

Король тоже очень страдал и поэтому еще чаще стал менять любовниц, искал утешения то у ксендзов, то у Вольтера, то в мартинизме. Станислав писал легкомысленные стихи и вполне серьезную монографию об истории наиболее известных в мире алмазов и других драгоценных камней.

Увы, слишком многие паны считали, что «Польша сильна разборами», и мечтали именно на «разборе» сделать свою карьеру. Среди этих панов были генерал Дзялынский, бригадир Мадалинский, шляхтич Ельский и др. К ним примкнули довольно темные личности, как, например, купец Копотас и башмачник Ян Килинский.

Заговорщикам нужно было «знамя», и им стал 47-летний генерал Тадеуш Костюшко (1746–1817 гг.). Он принадлежал к небогатому старинному дворянскому роду[67]

Посланцы варшавских заговорщиков Костюшко находят в декабре 1793 г. в Риме. Долго Костюшко уговаривать не пришлось.

Польские заговорщики в Варшаве и Вильно назначили день восстания на 6 (17) апреля. Ночью с 5 на 6 апреля заговорщики раздавали деньги деклассированным элементам («черни»). Один только Килинский раздал 6 тысяч злотых. Частям коронных войск, дислоцированным в Варшаве, их офицеры объявили, что русские войска ночью нападут на польский арсенал и пороховые склады.

В 4 часа утра 6 апреля 1794 г. в Варшаве и Вильно началась резня русских. Овладев обоими городами, Костюшко провозгласил себя генералиссимусом. Король Станислав Август фактически был отстранен от власти. Начались массовые убийства. Уже в первый день восстания были убиты 120 знатных панов. «9 мая были повешены гетман коронный Ожаровский, гетман Литовский Забелло, Анквич; народ требовал казни Масальского – и епископа повесили, несмотря на протест папского нунция Литты»[68]В Польше и Литве началась анархия.

Екатерине пришлось отменить планы занятия Босфора. Главное командование русскими войсками Екатерина II поручила графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому (1725–1796), что стало большим утешением для престарелого и больного полководца, сознавшегося, впрочем, что командование это может быть теперь чисто фиктивным.

Румянцев немедленно принял первое и последнее свое собственное решение, вызвав в Польшу Суворова без санкции императрицы. Лишь задним числом Екатерина писала: «Я послала две армии в Польшу – одну действительную, другую Суворова».

С десятитысячным отрядом Суворов прошел от Днестра на Буг, сделав 560 верст за 20 дней. Ни Румянцев, ни сама императрица больше не вмешивались в дела Суворова.

4 сентября Суворов атаковал и разбил под Кобрином передовой отряд поляков под командованием генерал-майора Ружича.

Любопытно, что, когда генерал Сераковский донес Костюшко о появлении на театре военных действий Суворова, тот ответил, что бояться нечего: «Это не тот Суворов, а другой, казачий атаман». Генералиссимус все еще думал, что Суворов в Новой России. Но Суворов оказался там, и ляхи в нескольких сражениях были вдребезги разбиты. 24 октября Суворов взял Прагу – предместье Варшавы на правом берегу Вислы. У поляков были убиты 13,5 тысячи человек, взяты в плен 14,5 тысячи, еще две тысячи утонули в Висле, переправляясь на левый берег. Русские взяли 104 пушки, потеряв убитыми 580 человек и ранеными 960 человек.