Открытие природы - Андреа Вульф

В дни общения Гумбольдта с Джефферсоном Мэдисон и Галлатин подробно расспрашивали его о Мексике. Ни один из этих трех американских политиков еще не ступал на подконтрольную испанцам территорию, и вот теперь Гумбольдт, вооружившись картами, статистикой и своими записями, подробно рассказывал им о населяющих Латинскую Америку народах, климате тех краев, возделываемых там культурах{587}. Гумбольдт изрядно потрудился над существовавшими картами, заново исчисляя географические координаты. Результатом стали совершеннейшие на тот момент карты – он доказывал своим новым друзьям, что на старых картах некоторые точки были смещены на целых два широтных градуса, то есть на все 140 миль{588}. Фактически, как говорил жене Галлатин, с трудом сдерживавший свой восторг, Гумбольдт собрал столько сведений о Мексике, сколько не было по иным странам Европы! Более того, он не возражал против того, чтобы слушатели переписывали его заметки и перерисовывали его карты. Американцы дружно оценили его познания как «поразительные»{589}, и Галлатин в качестве ответной любезности снабдил Гумбольдта всеми сведениями о Соединенных Штатах, какими тот пожелал располагать.

Вот уже много месяцев Джефферсон силился раздобыть хоть какую-то информацию о вновь приобретенной территории Луизиана и о Мексике, и вот теперь в его руках внезапно оказалось такое ее количество, что он не верил глазам{590}. Испанцы строго охраняли свои рубежи и редко впускали в свои колонии иностранцев, поэтому до появления Гумбольдта Джефферсону приходилось довольствоваться непроверенными слухами. Для американцев испанские колониальные архивы в Мехико и в Гаване были совершенно недосягаемыми, испанский посланник в Вашингтоне отказывал Джефферсону в какой-либо информации. И вот теперь Гумбольдт с лихвой утолил этот информационный голод.

Гумбольдт говорил и говорил – как отметил Галлатин, «вдвое быстрее, чем любой другой», кого он знал{591}. По-английски Гумбольдт изъяснялся с немецким акцентом, часто переходил на немецкий, французский и испанский, «смешивая их в скороговорке»{592}. Его сравнивали с «фонтаном знаний, бившим мощными потоками»{593}. За два часа у него можно было почерпнуть больше, чем из книг за два года чтения. «Гумбольдт – очень необыкновенный человек», – сказал Галлатин своей жене{594}. Джефферсон придерживался того же мнения, называя Гумбольдта «самым сведущим в науках человеком нашего времени»{595}.

Для Джефферсона самой насущной темой была спорная граница Соединенных Штатов с Мексикой{596}. Испанцы настаивали, что она проходит по реке Сабина – это восточная граница нынешнего Техаса, а американцы возражали, что по Рио-Гранде, являющейся отрезком нынешней западной границы этого штата. Таким образом оспаривалась принадлежность огромной территории: между этими двумя реками помещается в наше время весь штат Техас. Когда Джефферсон расспрашивал о местном населении, почвах и полезных ископаемых в области «между двумя этими рубежами»{597}, Гумбольдт без стеснения делился своими наблюдениями, которых не было бы, если бы не покровительство и не особое разрешение испанской короны. Гумбольдт придавал большое значение научной щедрости и свободному обмену информацией. По его убеждению, наука была превыше государственных интересов, и он, исходя из этого убеждения, делился жизненно важными экономическими сведениями. Они были частью научного сословия, говорил Джефферсон, перефразируя высказывание Джозефа Бэнкса о том, что ученые всегда живут в мире, даже когда «их государства воюют»{598}; позиция, без сомнения, устраивавшая президента в данный момент.

По словам Гумбольдта, если бы испанцы передали США территории, на которые притязал Джефферсон, то США получили бы земли размером с две трети Франции{599}. Не самые богатые на свете, оговаривался Гумбольдт: там разбросаны редкие мелкие фермы, простираются саванны, на берегах нет, насколько известно, морских портов. Там было несколько рудников и немного туземного населения. Именно в сведениях такого рода Джефферсон и нуждался. На следующий день он написал другу, что только что получил «ценные сведения»{600}.

Гумбольдт передал Джефферсону девятнадцать убористо исписанных страниц – выжимки из своих заметок, рассортированные и снабженные заголовками: «население», «сельское хозяйство, производство, торговля», «вооруженные силы» и пр.{601}. Еще на двух страницах описывался граничивший с Мексикой регион – особенно занимавшие Джефферсона спорные земли между реками Сабина и Рио-Гранде. Это было наиболее вдохновляющее и плодотворное посещение Джефферсона за много лет. Меньше чем через месяц он провел заседание кабинета на тему стратегии США в отношении Испании, где обсуждалось использование полученных от Гумбольдта данных и их возможное влияние на переговоры{602}.