Меж двух огней - Анастасия Эр

темы и поймет, что ошибается.

— Что смотришь? Считаешь, у меня никакой гордости нет, раз я собираюсь продолжать с ним трахаться? И продолжу, а ему теперь чувство вины не даст соскочить. Он же совестливый. Прибежит прощения просить.

— Хватит, Маша. Хватит придумывать. Я видела Никиту сегодня. Он смотрит на меня как обычно, как все годы до этого.

— Ну естественно. Он так и смотрел на тебя все эти годы — потому что с самого начала к тебе неровно дышит.

Такого поворота я, если честно, не ожидала.

У меня складывалось впечатление, что нечто подобное я в своей жизни уже переживала.

— Тогда почему именно сейчас? Челси, ну послушай себя. Это же нелогично. Со всех сторон нелогично.

Именно тогда, когда я трахаюсь с Исаевым, а Ник через полгода уже покинет академию.

Непрошенный шепот в голове напомнил, как он сам признался мне вчера, что влюблен в кого-то. Другой голос возразил, что будь этот кто-то мной, Никита либо промолчал бы вовсе, либо сказал прямо.

— Наоборот, все логично. Ты ведь теперь трахаешься. Ему без этого не интересно было, а сейчас уже сойдет. Верейский — мужик с членом, ему дырка нужна, а ты своей до недавнего времени не пользовалась.

Я не могла нафантазировать Никиту, который предложил бы мне заняться сексом.

— Да ладно тебе, Елизарова, целку из себя не строй, уже поздновато. Пора бы привыкнуть, что все парни в конечном итоге хотят залезть к тебе в трусы. Думаешь, Верейскому интересно слушать вот эту твою скукотищу про флороведение по вечерам? Он мысленно уже подрочил и кончил, пока ты ему об ортилиях пиздишь. Ну а потом и поговорить, конечно, можно.

Ее слова казались мне ведрами дерьма. И воняли так же. Пусть она смертельно обижена на Ника, но кто давал ей право говорить о нем, как о животном.

— Челси, закрой рот, а.

— Ой, вот нос тут не надо зажимать. С Исаевым-то ты не тем же самым занимаешься? Я видела, как ты на него вчера смотрела. Я не слепая, Елизарова. Он может оказаться убийцей, а ты все равно была готова дать ему прямо на столе Шереметьева. И он был готов взять. Слушай, а у меня ни разу не было с убийцами. Расскажешь потом, как ощущения? Или, может, не сопротивляться в следующий раз, когда Ветроградов полезет? — и она жутковато расхохоталась.

Кажется, у Челси начиналась истерика, и я решила не отвечать на злобные выпады. Вместо этого я взяла ее за руку и, вложив все силы, потянула.

— Пойдем. Я отведу тебя в спальню, там есть виски. Селиверстову я сумею объяснить, почему тебя нет на…

— Да не пойду я в спальню, — Челси, хоть и встала с пола, отпихнула меня и отвернулась к окну. — Через сколько там чарология? Идем на семинар.

— На семинар? — я опешила и невольно восхитилась. Я после такого еще неделю из комнаты не вышла бы, а она повернулась ко мне с абсолютно сухим лицом, правда слегка покрасневшим и нервным.

— Ну да. Я покурила, мне нормально. Как я выгляжу?

— Почти как обычно. И это, если честно, немного пугает, — честно ответила я.

— Да ты не ссы. Это ты у нас такая трепетная, а мне один раз отец так въебал, что я к двери отлетела. Переживу. Я всегда знала, что когда-нибудь получу за свой язык, но не думала, что от Верейского.

— Дерьмо случается все чаще, — протянула я, поспешно выходя за ней в коридор. — Ты точно в порядке?

— Ну, ты же пережила свои синяки после Исаева, — хмыкнула Челси, поправляя сумку на плече. — Разберусь как-нибудь.

Мы разминулись с Топ-Топом, завернули за угол и зашли в кабинет Селиверстова.

Милена и Злата, увлеченно перемывавшие кости Челси, заткнулись и уставились на нас.

— Смотри дыру во мне не проделай, — бросила Челси Марковой.

— Дыра лишней не бывает, — загоготал Меркулов и похабно поерзал взад-вперед на стуле. Маша показала ему средний палец и попыталась сесть на свое место. — Да иди ты нахуй, — площадно ругнулась она, когда тот чарами задрал ей юбку, и метнула в ответ Гнойное заклятие, правда не попала.

— Слышь, Чума, — зашептал Чернорецкий сзади, — какого вурдалака это было, а? Ты как умудрилась Верейского из себя вывести? Он же любит всех и всегда. Иногда даже чаще, чем позволяют приличия.

— А я от него залетела, но он пока не готов к детям, — брякнула Челси, заржав и покосившись на Маслову. Кажется, она хотела позлить как можно больше народа разом.

Чернорецкий вытаращился на нее, подняв одну бровь:

— Ты же сейчас шутишь?

— Шучу, конечно, — уже тише сказала она. — Я что, похожа на дуру? Или Верейский похож на идиота?

— Да вроде нет, — пожал плечами Чернорецкий. — Но что ж ты такого натворила-то?

Исаев участия в разговоре не принимал, хотя сидел рядом. Он, почти не моргая, смотрел на меня, но потом явился Селиверстов, и мне пришлось отвернуться.

У меня не шло немое заклятие Воды, а сосредоточиться мешали мысли о Челси, Никите и об Исаеве позади меня. Они на пару с Чернорецким соорудили из ничего два десятка стаканов и теперь с возмутительной легкостью разливали по ним не только воду, но и что-то, подозрительно смахивающее на вино.

— Да как вы это делаете? — взвыла Челси, которая тоже не могла выдавить из палочки ни капли.

— Да ты расслабься, Чума, — махнул рукой Чернорецкий. — На вот, — он протянул одну из склянок с вином, — лучше, чем у Залесского. Твое здоровье.

И оба опрокинули в себя по порции, пока Селиверстов не видел. На самом деле, Чернорецкий очень вовремя влил в Челси алкоголь — ей сейчас это требовалось.

— Ты совсем не пьешь? — тихо спросил Исаев, обогнул стол и занял место Маши, пока она внимательно наблюдала за Чернорецким, колдовавшим над второй порцией. Это заклинание она наверняка выучит быстрее, чем нужное.

— Очень редко и по чуть-чуть. — Я не оставляла попыток наполнить пустой стакан.

— Я тогда тоже не буду. Помочь?

— А смысл? На экзамене