Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри - Мэттью Перри

передал ее Энди Теннанту. Режиссеру она понравилась, а потом понравилась и зрителю. Более того, она стала самой известной фразой в нашем фильме. А я всегда говорю, что это, наверное, самая лучшая реплика из всех, какие я произнес в кино.

* * *

Однажды во время съемок на водохранилище Мид я увидел на заднем плане кучу людей на гидроциклах, и я спросил, могу ли я покататься на такой штуке во время обеденного перерыва. Это происходило в самом начале работы над фильмом, и мне сказали, что это слишком опасно.

Но тогда мне все было можно, поэтому я просто сказал им: «М-м-м, а ведь правильный ответ на этот вопрос — „Да!“».

Итак, я направился к водохранилищу Мид. Солнце стояло высоко; голубая вода искрилась, как пламя. Катаясь на гидроцикле, я мог видеть вдалеке плотину Гувера, где должен был сниматься кульминационный момент фильма, и гору Уилсона, которая нависала над всем пейзажем как последнее предупреждение. Но предупреждение — кому? Не мне же?! В моей жизни все было идеально. У меня была подруга — самая красивая и знаменитая женщина в мире. Я снимался в американском телешоу номер один. Я зарабатывал кучу денег, снимаясь в фильме, который просто не мог не стать самым кассовым хитом. Я сильно раскрутил гидроцикл и почувствовал, что слабо связан с водой. Я вертелся туда-сюда, волна заставляла меня скакать на сиденье вверх и вниз, а моя правая рука все поворачивалась, поворачивалась и поворачивалась, подталкивая гидроцикл к его предельной скорости.

А потом я резко повернул гидроцикл вправо, но мое тело продолжало лететь прямо. Я взлетел было в воздух, но очень скоро из него выпал. Вынырнув, я оглянулся туда, откуда начал свой путь, и увидел на берегу человек сорок, которые просмотрели весь этот рискованный фильм, а теперь все разом нырнули в водохранилище Мид, чтобы спасти меня.

Вернувшись с их помощью на берег, я понял, что ранен. В ту ночь нам нужно было снимать большую сцену — сцену рождения ребенка, ключевой момент фильма, и я должен был встретить ее во всеоружии. Но у меня болело все тело, а особенно шея. Съемочная группа хорошо понимала, что я борюсь с сильнейшей болью, поэтому они вызвали врача. Врач подошел к моему трейлеру и протянул мне одну таблетку в пластиковой упаковке.

— Прими после съемок, — сказал доктор. — Все будет хорошо.

Я спрятал эту таблетку в карман… Богом клянусь: я считаю, что если бы я тогда не проглотил эту таблетку, то следующие три десятилетия моей жизни прошли бы не так, как они в действительности прошли. Хотя кто знает? Я просто совершенно точно знаю, что у меня они прошли очень плохо.

Мой персонаж в фильме «Поспешишь — людей насмешишь» — девелопер недвижимости, который водит красный Mustang. Мы снимали эту сцену всю ночь и завершили работу уже перед рассветом. Я почувствовал, как солнце приближается к горизонту.

— Слушай, как ты думаешь, я смогу перегнать этот «Мустанг» обратно в Вегас?

К моему удивлению, даже после аварии гидроцикла они все равно на все мои вопросы отвечали «да». И в этом случае тоже.

Когда я выехал со стоянки, первые лучи солнца в Неваде уже скользили по горе Уилсона. Я опустил крышу кабриолета и проглотил таблетку. Я думал о Джулии; я думал о том, как бы перелететь через водохранилище Мид, наплевав при этом на весь мир. Я думал о своем детстве, которое осталось где-то далеко-далеко. Когда подействовала таблетка, во мне что-то щелкнуло. И это был тот щелчок, за которым я гонялся всю оставшуюся жизнь. Я думал о славе, о Крэйге Бирко, о братьях Мюррей, о своих друзьях. Приближалось лето, мимо меня в мягком воздухе пустыни летели сплошные розовые перистые облака. Это было мое розовое небо. Мне было так хорошо, что если бы меня в этот момент сбил поезд, то я бы просто повернулся бы к машинисту и сказал: «Ну, ничего. Всякое бывает, брат». Я лежал на траве у себя на заднем дворе в Канаде, в очередной раз заблеванный братьями Мюррей. Я не мог понять, почему мне было так хорошо. Я находился в состоянии полнейшей и чистейшей эйфории. Таблетка заменила кровь в моем теле теплым медом. Я был на вершине мира. Это было величайшее чувство, которое я когда-либо испытывал. Ничто и никогда не могло пойти не так. Помню, когда я доехал на этом красном «Мустанге» с откидным верхом до арендованного дома в Вегасе, я подумал: «Если выживу — повторю». Конечно, на фоне того, что последовало потом, это плохое воспоминание. Но для меня это и хорошее воспоминание. В то утро я стоял рядом с Богом. Я понимал, что такое рай, — а это понимают немногие. В то утро я пожал руку Богу.

Но был ли это Бог или кто-то другой?

Когда в то утро я вернулся домой, то первое, что сделал, — это связался с тем доктором и сказал ему, что таблетка сняла боль (на всякий случай Бога я решил не упоминать). Я пошел спать, а когда проснулся, то мне на дом доставили еще сорок таких таблеток. Эврика!

Будь осторожен, Мэтти, то, что кажется хорошим, должно иметь свои последствия. Теперь я знаю, что это за последствия — о боже, да знаю ли? Но тогда я их точно не знал. Хотел бы я, чтобы все, что можно было рассказать о фильме «Поспешишь — людей насмешишь», — это веселые «бейсбольные» истории о том, как снимаются такие фильмы. Меньше всего мне хотелось быть человеком, который развенчивает сказки об отношениях между селебрити и киноиндустрией, но должен сказать, что за гламуром, бокалами мартини и профессиональными камерами тоже течет реальная жизнь. Однако тогда никто не мог предвидеть, что чья-то жизнь вот-вот рухнет во врата ада — и, на первый взгляд, это была жизнь наименее вероятного кандидата.

Через полтора года я уже принимал по пятьдесят пять таких таблеток в день. Когда я зарегистрировался в реабилитационном центре Hazelden в Миннесоте, я весил 58 килограммов. Моя жизнь лежала в руинах. Я был в диком страхе — я был уверен, что скоро умру, но понятия не имел, что со мной случилось. Ведь, начиная всю эту историю, я не пытался умереть; я просто хотел чувствовать себя лучше.

Конечно, строчка «Мэттью Перри находится в реабилитационном центре» сразу же попала в топ новостей. Мне даже не дали возможности решить свои проблемы