Свидание на пороховой бочке - Елена Логунова

С «Жар-птицы» открывался превосходный вид на черноморский регион и глобус Сочи. Тематический парк и его окрестности оказались у меня прямо под ногами и видны были немножко хуже, чем пограничные корабли в нейтральных водах, однако я все же углядела под своей правой ногой автостоянку отеля, а на ней — солнечно-желтую горошину. Опускаясь, я смотрела исключительно на нее и радостно опознала «Фольксваген» Трошкиной.

— Алка еще здесь?! — обрадовалась я наличию союзника.

Я-то думала, что Трошкина уже умотала из Русляндии, ведь не ее объявили подозреваемой.

До конца рабочего дня я совершила трудовой подвиг, перелопатив кучу информации по части парковой рекламы. Что не успела изучить, то записала на диск и забрала работу «на дом». На сей раз я собиралась честно и добросовестно сделать все, для чего меня (то есть на сей раз Лельку) наняли, но не могла затягивать этот процесс на целую неделю.

Мой план был прост и ясен: за день-другой закончить работу в Русляндии, а потом найти настоящего убийцу Колобка, чтобы вернуть себе нормальную жизнь, доброе имя и природный цвет волос.

Алка Трошкина хотела покинуть Русляндию, но не могла.

Дабы не дать сыскарям возможности допросить ее, Трошкина самоотверженно пьянствовала уже третий день и приходила в сознание лишь для того, чтобы поспешно опрокинуть в себя еще бутылочку из мини-бара. В краткие моменты просветления она с сожалением и тревогой констатировала, что чувствует себя все хуже и хуже, но прекратить героический запой не решалась.

Алла Трошкина свято верила в женскую дружбу и готова была хранить ей верность до последнего вздоха. Выдать Кузнецову полиции? Ну, нет! При всем уважении к полиции — нет, ни за что!

Именно Алкино неподдельное уважение к полиции позволяло ей надеяться на скорую победу добра над злом. В конце концов, что стоит доблестным сыскарям найти настоящего убийцу? Не затянется же этот процесс надолго!

Надолго могло не хватить самой Трошкиной. Она уже побаивалась, что закончит свои дни именно там, где начинала трудовую деятельность — в наркологическом диспансере, но уже не как инструктор по лечебной физкультуре, а как пациент-алконавт.

Тихий стук в дверь застиг жестоко мучимую головной болью Аллочку в момент сомнений и тягостных раздумий: пить иль не пить? Если бы к ней ломились более решительно, Трошкина не стала бы колебаться, но негромкий заговорщицкий стук со сложным ритмическим узором не походил на немузыкальный грохот, производимый уважаемыми полицейскими. Пошатываясь, Алка поступью контуженного краба подкралась к двери, затаила дыхание и прислушалась.

Тяжелые ботинки в коридоре не стучали, наручники не бряцали, и никто не шептал: «Второй прикрывает, Первый пошел!»

По мнению Трошкиной, повидавшей сотню полицейских штурмов в кино, это означало, что в филенку скребется кто-то нестрашный, мирный и даже не лишенный деликатности. Например, горничная со стопкой чистых полотенец и новыми бутылочками для пополнения мини-бара.

— Кто там? — опасливо шепнула Трошкина.

— Сто грамм! — предсказуемо ответили из-за двери тоже шепотом.

Как будто алкоголь был контрабандным и доставка его в номер означала нарушение сухого закона.

— Вы горничная? — уточнила личность незваного бутлеггера недоверчивая Алка.

— Дворничная! — бешено рявкнул в ответ знакомый голос. — Трошкина, открывай!

— Кузнецова! — обрадовалась Трошкина и тут же распахнула дверь. — То есть Сарахова!

— Она же Смеловская.

Я проскользнула в номер и заперла за собой дверь.

— Ты вышла замуж за Максима? Так вдруг, даже не позвав меня в подружки невесты? — заволновалась Алка.

— Нет, мы с Максом всего лишь условно породнились, по женской линии, — объяснила я, оглядываясь и принюхиваясь. — Фу, Трошкина, у тебя тут запах, как в конюшне!

— Еще бы! Я же тут пью, как лошадь!

Подружка хихикнула, икнула и стыдливо прикрылась ладошкой.

— Зачем пьешь, почему? С горя? Колобка убитого оплакиваешь?

Трошкина отвела ладошку и тоже искательно принюхалась:

— И ты тоже пила? Какого еще колобка?

— Такого, — просторным взмахом рук я нарисовала идеального сферического толстяка.

— Ты очень странно себя ведешь и странно выглядишь, — сказала Алка. — Брюнетка и в очках… Что, все еще прячешься от полиции? Значит, убийцу не нашли?

Она расстроилась.

— Да кто ж его найдет, Алка, если не мы с тобой.

Я вздохнула и опустилась в кресло, похожее на королевский трон — супермягкий, для пожилого хворого монарха с геморроем, артритом и подагрой.

— Я тут, Аллочка, узнала, почему это я главная подозреваемая! Ты удивишься, но, оказывается, меня подставили! Подбросили мне в сумку вот это.

Я протянула Трошкиной копию письма любящего Колобка коварной Лисичке.

— Хм, я явственно вижу тут угрозу, — сообщила подружка, изучив манускрипт.

— А то! Мне это явственно грозит тюремным сроком!

— Не тебе.

Трошкина помотала головой, застонала и прижала ладошки к вискам.

— Колобок этот явно угрожает неверной Лисичке! «Мне не жить без тебя, а тебе без меня» — каково? У них, похоже, соревнование назревало, кто кого скорее прикончит. И Лисичка победила, ведь Колобок — это тот толстый дядька с шилом в сердце, я правильно понимаю?

— Ты умная, — похвалила я ее. — Может, ты знаешь, кто они такие, эти персонажи из страшной сказки? Клянусь, я с детских лет не вожусь с Колобками!

— Погоди-ка…

Алка закрыла глаза и помассировала виски.

— Гудели они что-то такое… Дай бог памяти… «Знакомы ли вы, гражданка Трошкина, с гражданином Мукосеевым?» Или Мягкотеевым? Или Мохобреевым?

— Мехосуевым, — предложила я свою версию, вспомнив мишкин мохнатый костюм.

— Нет, там точно на «еевым» заканчивалось… Беевым, Веевым, Геевым…

— Геевый — это не фамилия, это ориентация, — я не сдержалась и хихикнула.

— Не мешай мне! Видишь, я пытаюсь вспомнить!

Алка крепче зажмурилась и забормотала:

— Деевым, жеевым, зеевым, кеевым…

— Маккеевым, — опять не удержалась я. — От американского «Маккей». Сразу запахло шпионской историей! Может, шило сжимала рука Вашингтона?!

— Отстань ты! — Алка стукнула меня подушкой. — У американского сенатора фамилия Маккейн, а не Маккей!

— Жаль, красивая была версия.

— Леевым, меевым, неевым, пеевым…

— Шарпеевым, — предложила я совсем тихонечно, но Алка грозно лязгнула зубами.

— Реевым, сеевым, теевым, феевым…

— Феевым — это хорошо, — тихо хрюкнула я. — Темные эльфы, иноземная агрессия волшебной нечисти против простого русского Колобка… — Меня понесло: — И стала святая Русляндия полем смертельной битвы между нашими добрыми сказками и их злыми!