Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

– Собственно, гипотеза простая… Эйвбери, господа, не что иное как заповедник.

С этими словами Баррет занялся раскуриванием сигары, давая нам возможность осмыслить его определение.

– Вы продолжайте, продолжайте, – нетерпеливо произнёс я. – Не томите слушателей.

– Боже упаси… В принципе, что такое заповедник? Это место, сохранившее свою первозданность. Применительно к Эйвбери можно сказать, что в каком-то смысле время здесь остановилось. Разумеется, все признаки цивилизации налицо, однако некоторые особенности территории сохранились с незапамятных эпох. Именно эти особенности по-прежнему определяют специфику местной жизни, как и тысячелетия назад.

– В чём специфика? – быстро спросил Вадим.

Баррет развёл руками.

– Ну, как же… Эйвбери – это иррациональный островок в море победившего материализма. Здесь от века, я бы сказал, системно происходили и происходят мистические события и явления. Чушь, дичь, небывальщина, но происходят же! Деревенские жители воспринимают это как повседневную реальность, как данность, и, в общем, притерпелись, хотя и побаиваются. А приезжие, вроде нас с вами, считают рассказы о местных тайнах простыми баснями, сочинёнными для привлечения туристов…

Я скосил глаза на Вильямса. Тот слегка кивнул. На некрасивом топорном лице застыло странное выражение.

– Насчёт заповедника мысль интересная, – задумчиво сказал Вадим, сунув руки в карманы куртки. – Но как он возник? Почему?

– Мегалиты, господа, – изрёк Баррет и сделал паузу. В ходе паузы произошло последнее сражение с фляжкой, после чего опустевший сосуд улёгся в сумку, а разрумянившийся биолог заново раскурил сигару.

– Совершенно очевидно, что человеческими руками создать комплекс Эйвбери пять тысяч лет назад было невозможно, – продолжал он. – Не имелось таких технологий. Слишком тяжелы глыбы, слишком велик масштаб сооружения. Здесь в ту эпоху и населения-то почти не было. Методом исключения мы приходим к выводу, что Эйвбери построили некие высшие силы. В местной традиции – древние языческие боги. По другой версии, это сделали инопланетяне. Кто именно возвёл Эйвбери, в наших рассуждениях неважно. Важно, зачем.

– Да, зачем? – настороженно спросил Вильямс.

– Ну, тут можно только гадать… Лично я склоняюсь к гипотезе, что кольцом мегалитов огородили территорию, которую высшие силы использовали для каких-то определённых целей. Может, титаны древности состязались здесь в силе и ловкости. Строим же мы футбольные поля и площадки для гольфа… Может, инопланетяне разместили здесь свой космодром и земную базу. В сущности, и это не столь важно. Важнее понять, какие последствия для территории возымели неведомые нам действия высших сил, очевидно, совершаемые в течение неопределённо долгого времени.

– Вы нас окончательно заинтриговали, – кротко признался Вадим. – О каких последствиях может идти речь?

Баррет усмехнулся:

– О серьёзных, мой друг. Игры богов не проходят бесследно. Похоже, что остаточная энергетика неведомых высших сил существенно изменила геофизические характеристики местности. Вариант: высшие силы избрали эту территорию для своих целей именно потому, что здесь изначально существовала геопатогенная зона, комфортная для них своими особенностями. Здесь повышенный радиационный фон, хотя видимых причин для этого нет, здесь зафиксирована аномальная ионизация воздуха. Или такой любопытный факт: домашние хозяйки столетиями готовят чай и не подозревают, что в Эйвбери вода закипает при девяноста пяти градусах по Цельсию, хотя во всём Альбионе, да и в мире, не считая высокогорной местности, при ста. А постоянные радиопомехи неизвестного происхождения? А шаровые молнии, которые здесь появляются чуть ли не чаще, чем во всех остальных странах Европы, вместе взятых? Но, в общем, это мелочи, господа, по сравнению с главным…

Биолог замолчал и, встав с валуна, принялся разминать ноги.

– Исчезновение людей, хрономиражи и привидения, – продолжал он, рассеянно глядя на равнину. – С позиций традиционной науки это необъяснимо. Но если вспомнить непризнанную теорию параллельных миров Эдельберга-Вайсмана, многое становится на свои места, не так ли? Параллельных пространств, согласно теории, неопределённое множество. Фундаментом их существования является Земля, её биологические, климатические и прочие условия. Поэтому каждое пространство населено такими же людьми, как мы, да и развитие идёт, в общем, сходными путями, только эпохи разные. Мы вот двадцать первый век разменяли, а где-то ещё из палеолита не вышли. Или Алая Роза воюет с Белой. Или только-только грянула французская революция. И когда волновые резонансы пространств как физических макросистем на короткое время совпадают, нашему взгляду вдруг открываются удивительные картины. То есть, те самые хрономиражи. А люди, на беду оказавшиеся в точке пересечения нашего мира с миром иным, пропадают навеки… Вы спросите, почему пространства смыкаются именно здесь, в Эйвбери. А я напомню про повышенную энергетику местности. Здесь аномалия, господа, вот в этом можно не сомневаться.

Я почувствовал невольный озноб. Хорошенькое дело! Эйвбери мне нравился всё меньше. Если академик прав, тут в любой момент можно ожидать чёрт знает чего… Мегалиты угрожающе маячили на горизонте, словно врытые в землю каменные копья, дырявящие низкое серое небо.

– А привидения? – спросил Вадим. – Они-то откуда?

– С ними сложнее… В порядке бреда можно предположить, что аномальная энергетика территории, словно магнит, притягивает из тонких миров эфирные тела людей, когда-то похороненных в Эйвбери. Я же говорю, здесь много такого, что в другом месте просто немыслимо.

Вильямс сильно потёр лоб.

– Насчёт параллельных пространств и тонких миров я не специалист, но сдаётся мне, мистер Баррет, что вы в чём-то правы, – сказал он.

– Моя гипотеза, кстати, объясняет ещё одно обстоятельство, – подхватил биолог. – Насколько мне известно, местные жители неохотно покидают Эйвбери, а многие из тех, что уехали, потом возвращаются. (Вадим покосился на Вильямса.) И дело отнюдь не в тоске по родным пенатам. Просто своеобразие климатических и геофизических условий, в которых жили сотни поколений Эйвбери, породили в организмах аборигенов некую мутацию на генном уровне. Как биолог, я считаю это вполне реальным. И, таким образом, тяга к родным местам – своего рода физическая зависимость от здешней аномалии. Покинув её, уроженец деревни начинает подсознательно ощущать дискомфорт, переходящий в депрессию. Ну, вот как наркоман страдает без дозы…

Лейтенант оскорбился:

– Насчёт мутантов и наркоманов полегче, господин академик, – сказал он, выпятив квадратную челюсть. – Я, между прочим, сам из аборигенов, как вы изволили выразиться. Выходит, я мутант?

– Ну, это можно определить лишь после исследования вашего организма на генном и клеточном уровне, – ответил Баррет, с интересом глядя на Вильямса. – Если хотите, могу организовать… Кстати, вы зря обиделись. Существует немало скрытых мутантов, чьи особенности в течение всей жизни никак не проявляются. Или проявляются лишь в каких-то экстремальных ситуациях…