Заклятье зверя - Юлия Набокова

Но попадались сплошь эльфийские сказания да выдуманные истории из жизни рыцарей. «Нет, чтобы о волшебниках написать!» – с досадой подумал Вернер, открывая наобум одну из толстых книг, в истрепанной кожаной обложке. И почему писатели прославляют одних рыцарей? Что за несправедливость! Волшебники совершают не меньше подвигов.

Книга открылась на рисунке: молодой рыцарь увозит на своем коне прекрасную белокурую девушку. Позади высится тело убитого монстра. Соседняя страница была исписана красивым крупным почерком – не чета корявому почерку Огастеса, о который он уже себе все глаза сломал. Читать книгу, переписанную искусным писцом, должно быть, истинное наслаждение. «Глава шестая. Как благородный рыцарь Торвальд прекрасную деву Донателлу от страшного чудища спас», – прочитал он вверху страницы. Интересно, кто только покупает подобную муть?

– Я смотрю, тебя заинтересовали приключения рыцаря Торвальда? – раздался елейный голос торговца за спиной.

Вернер, пойманный врасплох, торопливо захлопнул переплет. Не хватало еще, чтобы торговец решил, будто он интересуется этими бреднями!

– Замечательная книга, – принялся нахваливать хозяин лавки, – превосходные иллюстрации, редкий список! Единственный экземпляр! Только сегодня купил у странствующих купцов.

– Как-как? – переспросил Хартвиг, убирая купленную карту. – Приключения рыцаря Торвальда?

– Превосходная книга! – оживился торговец, подавшись к нему. – Вы только посмотрите, какие иллюстрации!

Вернер с изумлением взглянул на воина. Кто бы мог подумать, что тот на досуге почитывает рыцарские романы!

– Ивонна эту книгу очень искала, – пояснил Хартвиг. – Свою сожгла случайно, не дочитав до конца, теперь ищет везде. Вон и в Трамории спрашивала в книжной лавке, да там про такую и не слышали.

– Редкий экземпляр! – с ликованием подтвердил торговец. – Такую больше нигде не найдете.

– Сколько? – внезапно вырвалось у Вернера. Рука сама собой потянулась к карману, где лежали три золотых монетки.

Глаза торговца забегали, подсчитывая прибыль, губы забормотали:

– Кожаный переплет, рисунки Ледонара, список самого Вантессера, хорошая сохранность…

– Сколько? – сухо повторил Вернер.

– Четыре золотых! – выпалил торговец.

– За эту кипу бумаги? – Вернер презрительно фыркнул и принялся сбивать цену.

Из лавки он вышел с двумя золотыми и книгой, обернутой в бархатный лоскут (упаковка – в подарок от торговца). Хартвиг, с интересом следивший за торгом, направился к гостинице. Покупку Вернер ему отдать не пожелал – хотел вручить ее Ивонне сам. Так и отправился с книгой под мышкой искать волшебника и портного.

В лавке портного он простился с еще одним золотым и остался весьма доволен коричневым дорожным плащом с глубоким капюшоном и широкими кожаными перчатками, купленными про запас. Узкие перчатки из тончайшей кожи, которые приволок портной сперва, идеально сели на руку – даже снимать было жаль.

Но надо было думать о будущем: главное – скрыть волчьи лапы, если заклятье распространится дальше! Поэтому Вернер выбрал самые широкие и большие перчатки из всех имеющихся в лавке, оказавшиеся к тому же самыми неказистыми и сделанными из грубой жесткой кожи. Свой выбор Вернер объяснил тем, что покупает подарок дяде.

– Наверное, твой дядя – мясник? Хотел бы я посмотреть на его ручищи! – покачал головой портной и поделился: – Я уж отчаялся их продать, лежат без спросу уже два года. Оторвать бы руки моему ученику, который их сшил.

Расщедрившись, портной отдал перчатки бесплатно. Но сбереженные деньги не грели душу. Из лавки Вернер уходил с тяжелым сердцем: искренне хотелось верить, что перчатки ему не пригодятся. Но надежды на это было мало.

Триэльские волшебники его тоже не обнадежили. Об оборотнических заклинаниях никто слыхом не слыхивал. Стоило только завести об этом речь, как на него тут же начинали смотреть косо, и Вернер предпочитал покинуть лавку, опасаясь, как бы подозрительный старикан не сдал его в лапы инквизитору. Среди людей оборотней не водилось. Оборотни служили Мортис, а все, что имеет отношение к Ордам Нежити, находится под пристальным надзором инквизиции. Только в последней лавке, принадлежащей добродушному толстячку с рыжей бородой, Вернер узнал что-то новое.

Волшебник поведал ему о гномьем заклинании «Призывание духа Фернира», которое, будучи примененным в бою, позволяло гному на время превратиться в волка. Точно, возликовал Вернер, Гидеон же провел долгое время у гномов, изучал их магию и мог освоить это заклинание. Однако о том, чтобы кто-то из людей мог обернуться волком, волшебник ничего не знал и такую возможность пылко отрицал. Не снимать же порты и не демонстрировать ему звериные лапы!

Так ничего и не добившись, Вернер возвратился в гостиницу. Волчьи лапы, не привыкшие к пешим прогулкам, нещадно гудели. Ивонну в поздний час тревожить он уже не стал – вручит свой подарок утром. Прошмыгнув в комнату, которую он делил с двумя мечниками, Вернер прямо в одежде улегся на постель, молясь, чтобы никто из его спутников не заметил в нем ничего подозрительного.

А потом долго лежал в темноте, слушая раскатистый храп спящих и завидуя их спокойному сну. Сегодняшний вечер прояснил только одно: эльф был прав, когда говорил, что таких заклятий не встречал прежде. Должно быть, Гидеон изменил гномье заклинание, переработал его на свой лад. На помощь других волшебников надеяться не стоит. Быть может, эльф был прав и в другом: заклинание с него может снять только сам Гидеон?

Ему бы только довезти Ивонну до дома без происшествий, сдать на руки отцу, а там ему уже не нужны никакие столичные Башни Магии и знаменитые учителя. Он вернется в родную деревню, повинится перед наставником и попросит прощения. Гидеон не злой, сжалится. Если не ради него, то ради Гелены. Успокоенный этой мыслью, Вернер провалился в тревожный, прерывистый сон.

Ему снилось озеро, и оскаленная пасть чудовища, и Ивонна в центре водной воронки, и холодная мутная вода, в которой он ее искал, и чудесное спасение, и поцелуй, сорванный украдкой, и лед ее неподвижных губ, и слова, которые она сказала ему на берегу:

– Спасибо, что спас меня!

Его разбудили голоса проснувшихся воинов, но громче них в голове звучал хрустальный голос Ивонны: «Спасибо, что спас меня. Спасибо, что спас». Он резко вскочил в постели, вдруг все поняв.

– Ты что? – удивленно обернулся к нему Дин.

Вернер покачал головой и вышел за дверь. Ему надо было побыть наедине, обдумать то, что ему внезапно открылось.

Утренний воздух был прохладен и свеж, и Вернер нырнул в него, как в озеро, сбежав с крыльца во двор. В ранний час во дворе никого не было – те, кто проснулся, еще только завтракали. Из таверны на первом этаже доносились гомон голосов и стук посуды. И никто не мешал Вернеру прохаживаться вдоль гостиницы. Если бы кто-то оказался в тот миг во дворе, то наверняка обратил бы внимание на возбужденный вид молодого человека, на его растрепанные ото сна волосы, на его лихорадочно раскрасневшиеся щеки, на его взволнованно шепчущие губы. Этот кто-то вряд ли удержался бы от искушения подкрасться поближе и послушать, что там бормочет странный юноша.