Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно - Элейн Мазлиш

– Должно быть, вам в детстве пришлось нелегко? – спросила я. – Но вы стали сильным.

– Да, я был сильным. Однако Эрик был сильнее и больше: он родился на пять минут раньше меня, но оказался вдвое тяжелее.

– Поэтому с самого начала вы были более слабым…

– Это так. Но сначала меня не беспокоило то, что он настолько больше. Я побеждал его. Типичный пример: он приходит и выключает мою телепрограмму, потому что хочет смотреть свою. Я не собираюсь этого терпеть. Я снова включаю свою передачу. Он бросается на меня, колотит и щиплет, пока я не понимаю, что мне по-настоящему больно. Тогда становится ясно, что гораздо лучше было сразу уйти, когда он пришел и нажал кнопку.

– Не могу понять, почему ваши родители позволяли ему так себя вести! – воскликнула одна женщина.

– Мама пыталась иногда защитить меня. Она кричала на Эрика и забирала меня с собой. Но чаще всего ей казалось, что мы должны разбираться в своих проблемах сами. Однажды она купила нам большую пластиковую игрушку, которую можно было колотить, как боксерскую грушу. Помню, как она сказала Эрику: «Когда тебе захочется ударить брата, бей лучше эту игрушку».

Я запомнил это на всю жизнь: он бил меня, потом игрушку, потом снова меня. Мамина идея не сработала.

– А что произошло, когда вы стали подростками?

– Эрик стал настоящим спортсменом – хоккеистом, футболистом. На площадке он стремился убить, уничтожить, стереть других с лица земли. Чем больнее было противнику, тем счастливее он становился. Я спортом не занимался, особенно в старших классах. Я решил преуспеть в другой области. Я никогда не делал ничего, если для этого нужно было выйти за пределы круга верных друзей.

– И со временем ничего не изменилось?

– Нападения из физических превратились в словесные. Все важные вещи в нашей семье обсуждались за ужином. Эрик всегда знал все – о книгах, спорте, политике. Если я пытался сказать что-нибудь, он фыркал: «Какая глупость!» Мои родители так гордились его познаниями, что никогда этого не замечали. Через некоторое время я решил просто слушать и ничего не говорить. Я стал очень едким и саркастичным. Сарказм был моим единственным оружием против Эрика. И я пользовался этим оружием, зная все его слабые места.

– Кто может вас упрекнуть? – сказал другой мужчина. – Вам нужно было хоть как-то унять этого гада…

Он поднял брови и откинулся в кресле. Поведение его изменилось.

– Когда-то я согласился бы с вами, но недавно произошло нечто странное. В прошлом месяце, когда наши занятия кончились, мне ужасно захотелось снова поговорить с Эриком, хотя мы долгие годы избегали друг друга. Я позвонил ему, мы встретились и провели вместе три часа.

Всем стало интересно.

– О чем вы говорили?

– Вы спорили?

– Вы сказали ему, как он испортил вам жизнь?

– На самом деле это он хотел сказать мне, как я испортил его жизнь!

Все были поражены.

– Эрик считал меня родительским любимчиком и не мог мне этого простить. Он сказал, что я всегда был близок к матери, а у них с ней отношения не складывались. Ему казалось, что она вечно злится на него и защищает меня. Эрик никогда не понимал, чем заслужил такое отношение.

Он сказал мне, что с самого детства люди всегда тянулись ко мне. «Ты был таким маленьким и красивым – как котенок. А я был большим, неуклюжим щенком. Все проходили мимо меня и ласкали тебя».

Эрик рассказал, что чувствовал себя одиноким и неуклюжим даже в детском саду. В школе стало еще хуже: у меня было множество друзей, а у него ни одного.

Я напомнил брату, что это его всегда хвалили дома за спортивные достижения и интеллект. Он ответил: «Похвалы ничего не значат. Тебя-то любили…»

Я спросил его: «Так ты поэтому бил меня?»

«Именно, – ответил он. – Я был страшно зол, а ты стал для меня козлом отпущения».

Тогда я спросил, не думал ли он, что мама злится на него за то, что он ко мне пристает. Если бы он этого не делал, то и повода не было бы.

«Возможно, – согласился он, а потом спросил: – А ты не ревновал бы, если бы мы с мамой были так близки?»

«Возможно, – кивнул я. – Но лучше бы было так, потому что тогда ты так не изводил бы меня».

Нас поразило, как сильно мы оба страдали, как не могли сблизиться, как его нападки и мои ухищрения повредили нам обоим. После этой встречи мы почувствовали себя гораздо лучше. Каждый из нас обрел некую недостающую часть самого себя. Мы знали, что теперь все будет по-другому. Оказалось, что ни один из нас не испытывал злобы. Он был отличным парнем, и я был отличным парнем. Два отличных парня сумели справиться с болью прошлого и стать настоящими братьями. Мы изо всех сил постарались, и у нас получилось.

Время нашей встречи подошло к концу. Высказались все. Занятие оказалось очень эмоционально напряженным. Никому больше не хотелось говорить. Мы молча обняли друг друга на прощание.

Впервые я была рада тому, что до моего дома довольно далеко. Хорошо, что в машине было тихо. Мне хотелось подумать.

Услышанное на занятии поразило меня. Я не ожидала, что отношения между братьями и сестрами способны причинять такую боль с самого раннего детства. Меня удивила почти магнетическая связь между ними, которая заставляет их восстанавливать братские отношения, тянуться друг к другу. Только восстановив отношения с братьями и сестрами, люди начинали чувствовать себя гармонично.

Я почувствовала прилив гордости за собственный курс и за те приемы, которым научила этих людей. Та боль и те страдания, о которых мы говорили сегодня, не случились бы, если бы взрослые владели этими навыками.

«Как прекрасен был бы мир, – твердила я себе, – в котором братья и сестры растут в семьях, где нет боли, где детей учат проявлять свой гнев друг на друга адекватным и безопасным образом, где каждого ценят как личность, не сравнивая с другими людьми, где норма – сотрудничество, а не конкуренция, где никому не навязывают ролей, где дети спокойно и трезво разбираются с различиями между собой».

Я ехала и думала: «Какой стала бы наша планета, если бы ее судьбу определяли люди, выросшие в такой обстановке? Как счастливы мы были бы! Дети, выросшие в таких семьях, могли бы решать любые проблемы, не нарушая нашего драгоценного мира. Они умели и хотели бы поступать именно так. Они спасли бы нашу общую семью!»

Начал идти дождь. Я включила дворники и решила послушать новости.

Зря я это сделала… Мне показалось, что я снова на нашем занятии, только проблемы стали глобальными: споры из-за территорий и систем ценностей, ревность «неимущих» к «состоятельным», угнетение слабых, их жалобы в ООН и Международный суд, долгая и горькая история несчастья и недоверия, которая приводит к войнам и бомбардировкам.

Но сегодня это меня не трогало так, как обычно. Сегодня я была преисполнена оптимизма. Если после столь долгой жизни, исполненной боли, конкуренции и несправедливости, желание воссоединиться с братьями и сестрами оказалось непреодолимо сильным, то почему бы и остальному миру не жить так же? Я верю в то, что наш мир, где все мы – братья и сестры, сможет решить проблемы, разделяющие нас. Мы сможем дотянуться друг до друга и поделиться любовью и силой, которые братья и сестры всегда дарят друг другу.