Здесь обитают чудовища - Андрэ Нортон

– Золотое яблоко, – задумчиво повторил Хадлетт. – Да, опять символично.

– И смертельно опасно! Не забудьте, сэр, – смертельно опасно!

– Да, – согласился викарий, но в голосе его прозвучала какая-то странная нотка.

– Значит, ты встретил Авалона – что было дальше? – Крокер вернулся к рассказу Ника. – Твои латники его тоже сцапали?

– Они пытались. То ли поймать, то ли убить. Монах пытался.

Ник рассказал, как монах безуспешно орудовал своим шестом с крестом на конце и как Герольд исчез.

– Значит, так они тебя поймали. А теперь недурно было бы услышать, как ты от них улизнул.

Ник рассказал о неодолимо влекущем мучительном звуке, о том, как ушли бродяги и он был оставлен на произвол судьбы. Он не стал говорить о собственных страхах, а сразу перешел к возвращению Герольда, к сцене с лошадью и мулом. Затем, подбирая самые убедительные слова, он поведал и об остальном.

Его больше не перебивали и молча выслушали рассказ до того момента, когда на пустом месте из воздуха возник замок и из него выехал Герольд с четырьмя спутниками.

Именно здесь викарий задал вопрос, но отнюдь не тот, что Ник мог бы ожидать, – не о том, что он делал, а о вышивках на зеленых камзолах у свиты Герольда.

– Дуб и яблоня, и двое с белыми или серебряными цветами, – повторил Хадлетт. – Дуб и яблоня – очень древние символы. Символы могущества. Два других… интересно… Но было бы лучше мне на них взглянуть. Боярышник? Бузина? Удивительно – старые-престарые поверья…

– А мне удивительно, – веско проговорил Крокер, – что ты еще здесь, Шоу. Ведь ты взял яблоко?

Ник ожидал этого обвинения. Как доказать, что оно ложно?

– Видно ли, что со мной произошли те изменения, о которых вы говорили, сэр? – не ответив на вопрос летчика, обратился он к викарию.

– Изменения… какие изменения? – рассеянно переспросил Хадлетт.

– Которым подвергаются те, кто принимает предложение Герольда. Я его не принял. Хотите, чтобы я поклялся? Или вы можете убедиться сами? У вас в этом больше опыта, чем у меня. Я не могу объяснить, что со мной произошло

– когда я спасся. Герольд говорил о свободе, и я просто попытался использовать то, что он имел в виду, насколько я его понял. У меня получилось, хотя я не могу сказать, как и почему. Но-я-не-брал-яблоко, – с расстановкой и как можно убедительнее проговорил Ник, затем повторил последнюю фразу. Быть может, Крокер и не поверит, однако Ник надеялся на Хадлетта.

– Изменения, – снова произнес викарий. – Ах да, то, о чем мы с тобой говорили раньше.

Тон его показался Нику до обидного отрешенным, словно викария это ничуть не заботило. Но все же Хадлетта нужно привлечь на свою сторону до того, как они вернутся в пещеру. Ник был уверен, что Крокер окажется не одинок и у остальных возникнет то же самое подозрение. Джин всегда поддержит летчика, что бы тот ни утверждал, да и Страуд вряд ли сильно Нику обрадуется, едва только Крокер заговорит. Но он хорошо знал, как все прислушиваются к Хадлетту. Если викарий будет за него, Нику обеспечена надежная поддержка.

Но что делать дальше, Ник не имел ни малейшего представления. Он искренне верил, что Герольд не солгал, предупреждая о грядущей опасности. К тому же после встречи с бродягами и их чудовищами, будь те настоящие или призрачные, собственный опыт Ника наравне с угрозой, исходящей от летающих тарелок, заставляли думать о том, чтобы получше изучить Авалон и его обещанные блага. Безопасность – вот что, полагал он, необходимо искать. При этом он совершенно не верил в успех затеи с плотом. У них нет даже оружия, которые они могли бы противопоставить вооружению взявших Ника в плен средневековых бродяг. Рогатки против мечей!

– Я верю тебе, Ник.

Он чуть не вздрогнул. Хадлетт так медлил с ответом, что Ник уже ждал самого худшего.

– И я также думаю, что обретенные тобой знания смогут в будущем пригодиться всем нам, – продолжал викарий. – Видимо, придется провести здесь время до утра, однако чем скорее мы вернемся в пещеру и обсудим все это, тем лучше.

Крокер что-то пробурчал, так тихо, что Ник не расслышал, хоть они и сидели, плотно прижавшись друг к другу. Однако он не сомневался, что летчик остался при своем мнении, которое Нику нисколько не удалось поколебать. Все же он приободрился – если викарий его поддержит, то остальные, по крайней мере, выслушают.

Снаружи бушевала гроза, полыхали молнии, оглушительно гремел гром и на землю обрушивались потоки воды. Даже в своем укрытии, защищенные от неистового ливня, они промокли.

Ник подумал о Герольде и его спутниках – едут ли они сейчас в небе сквозь этот разгул стихии? А летающие охотники – как бури влияют на тарелки? В пещере сухо, а уж город и подавно отличное укрытие. Город…

Его старая задумка о том, как бы, используя Герольда, проникнуть в город и узнать его секреты, не принимая условий Авалона… Можно ли ее осуществить? Ник очень сильно сомневался, но изнывал от желания попробовать.

Условия Авалона… Герольд спас его в лесу, указав, что нужно делать. Ник подумал об искусстве концентрации, и рука его вновь потянулась ощупать рукоятку кинжала, который он добыл столь невероятным способом. Если путем концентрации мысли он сделал это, то что можно сделать еще?

Хадлетт сказал, что те разбойники сами вызвали к жизни преследовавших их исчадий ада, поскольку ожидали с ними встречи. Следовательно, мысли могут воплощаться в какие-то реальные формы. Бродяги ожидали увидеть ад и его обитателей – их они и увидели. Верно ли сказал викарий, что человечество больше верит во Зло, нежели в Добро?

Если столь же сильно сосредоточиться на мысли, что здесь – рай, появится ли он на самом деле? И долго ли продержится? Ник вспомнил, какая бесконечная усталость на него навалилась, когда он завоевал свою свободу. Мозг может потребовать от тела слишком многого. Должно быть, поддерживать существование любой ожившей иллюзии в течение долгого времени невероятно трудно – или невозможно вовсе…

Бродяги, решил Ник, создавали чудовищ помимо своей воли. Если все время ждешь с чем-либо встречи, то сам же день ото дня и делаешь его все более реальным и осязаемым. Станет ли оно в конце концов настоящим? Мысль была поразительной и одновременно неприятной. То, что являлось ему в эту полную ужаса ночь, не должно обрести реальную жизнь!

Реальный, нереальный, Добро, Зло… Крохотный человечек, повстречавшийся ему в ягоднике, странный замок, сам Авалон – реальны они или нет? Кто может сказать с уверенностью?

Нику безумно хотелось задать некоторые из этих вопросов викарию – но не при Крокере. Иначе он просто даст летчику лишнее доказательство того, что подвержен опасным сомнениям и – заключил он с Авалоном предательские отношения или нет – ради общего блага от него следует отделаться.

Хотя буря уже устала неистовствовать, дождь продолжался. Ник и его спутники, несмотря на тесноту и неудобство, продремали всю ночь, пока жидкий, серый рассвет не позвал их в дорогу. Теперь их вел Крокер, хмурый и немногословный, и они пробирались вдоль лесной опушки, избегая углубляться в чащу. Нику хотелось знать, виден ли по-прежнему замок, однако у него не было предлога задержаться и посмотреть. Он должен выказывать благоразумную сдержанность и не интересоваться тем, что имеет отношение к Людям с Холмов, пока не убедится, что его больше не подозревают. Если дать Хадлетту время подумать, то Нику, возможно, удастся обговорить с ним идею вторжения в город…