Гарпии - Иоанна Хмелевская

Не ровен час, разбудишь эту язву, а под рукой нет ни Доротки, ни даже Мартинека, придется самой обслуживать старуху. Ну уж нет, пусть этим займутся Фелиция или Сильвия.

И Меланья занялась работой.

В полвторого появился Мартинек. Его потрясли вчерашние сокровища и вызвали даже что-то вроде трудового энтузиазма. Теперь этой семейке есть чем расплачиваться за его труд. Парень очень огорчился, когда спросив о работе, услышал о проклятой раковине. Ведь чтобы ее как следует закрепить, нужно бы размонтировать старую, сменить трубы, выложить новое кирпичное основание, как следует зацементировать, подождать, пока цемент схватится... В общем, работы невпроворот. Фелиция желает, чтобы все было сделано мигом, и воду отключили не более чем на один день. Мартинек же заявил: так и быть, станет вкалывать позабыв про сон и. отдых и уложится в полгода.

К работе все-таки приступил, так и не согласовав с хозяйкой сроки, потому что из кухни завлекательно запахло лучком. На всякий случай предпринял обреченную на провал попытку подпереть раковину чурбачком. Разыскал в садике подходящий, приволок, и ему удалось совсем своротить мойку. В панике водрузил ее на место, но теперь стала протекать прокладка, вода струйкой текла на пол. Теперь у парня не оставалось иного выхода, кроме капитального ремонта. Мартинек даже представлял, что именно требуется делать, да уж больно не хотелось копаться. А главное, он органически не выносил спешки, просто руки опускались. Тут из кухни опять повеяло чем-то невыносимо вкусным, и парень приступил к делу. Где-то у Фелиции оставался цемент, битый кирпич валялся у задней стены дома.

Не было песка, причина уважительная... И еще нужен угломер для установки нового кронштейна, как же без угломера? Подготовительные работы удалось растянуть до обеда.

— Обедать не будем, пока не проснется пани Ванда? — Вежливо поинтересовался Мартинек у Фелиции, помогая ей разыскивать в подвале подходящую для кронштейна железку. И привычно демонстрируя перед хозяйкой готовность трудиться не покладая рук, добавил, — А то я мог бы пока снять раковину.

— Снимешь, когда подготовишь кронштейн, кирпичи и раствор, — проворчала в ответ Фелиция.

И вдруг до нее дошло.

— О Езус-Мария!

В прихожей Фелиция, задрав голову, прислушалась. Сверху доносился лишь не очень громкий стук меланьиной машинки. Звучал монотонно и успокаивающе, под него, возможно, неплохо спится, но сколько же можно? Пятый час...

Из кухни выглянула Сильвия.

— Обед готов. Скромный, но хороший. Соус получился удачный. Наверное, Вандзю пора будить?

Или позволишь ей спать до утра?

Именно этот вопрос Фелиция задала Меланье, заглянув в ее комнату. Меланья оторвалась от машинки — Если она всегда так спит после шампанского, я готова ей лично покупать по бутылке. Тишина и спокойствие. Только теперь понимаешь, чего мы лишились. Не стоит будить, мне надо статью закончить.

— Надо бы заглянуть, вдруг она там померла.

— Тогда тем более нет смысла заглядывать: если померла, ничем не поможешь.

— И все-таки загляну. Погоди немного, я в ее дверь загляну.

Осторожно нажав на ручку, Фелиция приоткрыла дверь. Меланья со своего места за столом вытянула шею, чтобы видеть сестру. Та на мгновение застыла в дверях, потом широко их распахнула и шагнула в комнату. И сразу вышла с крокетным молотком в руке — Вот он! Наконец-то смогла забрать его. Пойду спрячу куда подальше.

— Не проснулась?

— Спит, как убитая.

— Послушай, а она хотя бы дышит?

— Не знаю. Не прислушивалась. Сразу на молоток накинулась.

— Давай на всякий случай проверим.

Сунув молоток под кровать Меланьи, Фелиция опять вошла в комнату, где спала гостья, уже не соблюдая особой осторожности. Подошла к кровати, поглядела. Потом отошла к окну и раздвинула шторы. В комнате стало светлее. Опять подошла к постели и внимательно вгляделась в старуху. Дотронулась до ее руки. Не выдержав, Меланья встала из-за стола и остановилась в дверях соседней комнаты.

— Что случилось?

Еще раз потрогав руку гостьи, Фелиция выпрямилась и оглянулась на сестру.

— Насколько я разбираюсь в медицине...

— Шутить вздумала! — сурово перебила сестру Меланья и тоже подошла к кровати. — О, она какого-то странного цвета!

— Потрогай, — попросила Фелиция, — может, мне только кажется...

Меланья бестрепетно потрогала неподвижно лежащее тело и недовольно поглядела на сестру:

— Тебе кажется?! Да ведь она просто ледяная!

Живой человек не может быть таким холодным!

— Обычный человек — да, но ведь это Вандзя... Померяем ей температуру?

— Тогда тем термометром, который за окном висит. Наверняка ниже нуля. Думаю, нам самое время встревожиться.

— И не только. Надо куда-то позвонить. Куда?

В «Скорую» или Малику?

Доктор Малик уже долгие годы был семейным врачом сестер, главным образом потому, что проживал по соседству и брал недорого. Доктор уважал и даже любил своих немолодых пациенток — ведь они изо всех сил скрывали в его присутствии свою истинную натуру, демонстрируя по отношению к заболевшей поистине ангельские заботу и внимание. Правда, болели они не так часто, как бы хотелось эскулапу...

— Малику! — уверенно сказала Меланья. — Во-первых, его может не оказаться дома, и тогда мы выигрываем время...

— А зачем тебе время?

— Пока не знаю. На всякий случай. А во-вторых, пусть он посоветует, что в таких случаях положено делать, и мы сделаем. Звонить будешь ты, как самая старшая из нас. Имеешь право быть склеротичкой...

— Имею не только право, но и склероз. Ты права, иногда склероз очень полезен. А я собиралась звонить нотариусу. Теперь и не знаю, надо ли звонить.

— Думаю, теперь тебе нет надобности звонить, отпала проблема. Вряд ли в таком состоянии Вандзя подпишет доверенность. Зато возникла новая проблема.

— Новая проблема? Какая же?

— Мы уже обнаружили, что наша Вандзя.., того, отдала концы, или обнаружим это позднее, скажем, после обеда?

Какое-то время Фелиция раздумывала над проблемой.

— Лично я предпочла бы после обеда. Есть хочется, да и Сильвия психует, обед перестоится.

Меланья не упустила случая съехидничать:

— А бедный Мартинек помрет с голода. Ты права, с нас и одного трупа достаточно. А как ты думаешь, отчего она умерла? Сердце? Лицо у нее какое-то странное.

— И вовсе не странное, мне таким не кажется.

— Цвет! Я же сразу сказала — цвет какой-то неестественный. Приглядись получше — вот здесь вроде бы желтоватое, а тут синюшное...