Публичные признания женщины средних лет в возрасте 55 и 3/4 лет - Сью Таунсенд

Когда пакеты из-под чипсов и фантики уже успокоились на полу, старшая дочь сказала:

— Ма, есть все равно хочется.

Ма вручила девочке денег, та пошла в вагон-ресторан и принесла еще пять огромных «Марсов». Мои и без того тонкие английские губы сжались в ниточку, пока я с укором наблюдала за этим сверх всякой меры калорийным пиршеством.

С интервалом в тридцать минут ма посещала ресторан, приносила две бутылки пива, одну отдавала детям, а те добросовестно и по справедливости делили ее меж собой.

Когда все повеселели (читай: были навеселе), ма предложила деткам спеть для нее. И они спели. Чисто, ни полсловечка не соврали, на голоса, с жестами. Четырехлетка вынула соску, вскарабкалась на стол и пропела «Завтра» из репертуара Анни.

Меня это заворожило, но также встревожило и озадачило. Перед самым выходом я поймала взгляд ма.

— Прелестные у вас дети, — сказала я.

На платформе их ждал мужчина с крайне мрачной физиономией. Следуя за его негостеприимной спиной, и мать, и дети с каждым шагом сникали.

На днях я позабыла алфавит. Сидела за столом (бывшим кухонным) и все пыталась вспомнить, какая буква идет после G. Снова начала с А, но на G опять застряла. Я закрыла глаза и сосредоточилась что было сил, но соседка буквы G справа никак не шла на ум. Тогда я запела алфавитную песенку, чего не делала с младших классов, но проклятая буква отказывалась вылезать из закоулков памяти. Наконец подняла руки:

— Ладно, твоя взяла.

Не пора ли мне подыскивать симпатичный домик престарелых? По слухам, чтобы туда попасть, надо сдать экзамен.

Первый вопрос:

— Какой сегодня день?

Вообще-то я горжусь своей сообразительностью и сметливостью, когда речь идет о днях интересных и ярких — пятница, суббота, воскресенье, понедельник. А вот прозаичные и серые дни в середине недели я часто путаю. Вторнику, среде и четвергу недостает энергии, эмоций в сравнении с Большой Четверкой. Не представляю, чтобы кто-нибудь затеял революцию в среду. А государственные перевороты? Какому идиоту взбредет в голову устраивать их по четвергам? Что до вторника, это день хныкающий, извиняющийся, — нытик, а не день. Так и нарывается, чтобы его забыли.

Словом, если экзамен придется на середину недели, могу и завалить.

Следующий вопрос:

— Кто у нас премьер-министр?

Я с полной уверенностью могу назвать лидера нашего народа: Питер Мендельсон[27]. В премьер-министрах у нас точно Тони Блэр, женатый — в чем у меня тоже сомнений нет — на улыбчивой даме по имени Шери Блэр, которая, кажется, утратила дар речи.

Миссис Блэр не следует путать с мисс Шери Бут[28], весьма красноречивым адвокатом.

Остальная диагностика мыслительных способностей состоит из простых задач на арифметические действия в уме. С этим мне ни в жизнь не справиться.

Отчет независимого наблюдателя будет примерно следующим:

Председатель комиссии доктор Плюшка участливо спрашивает:

— Миссис Таунсенд, сколько будет два плюс два плюс два?

Миссис Таунсенд, по-видимому, не поняла вопроса. Просит повторить.

Доктор Плюшка осторожно переиначивает вопрос:

— Миссис Таунсенд, сколько будет трижды два?

Миссис Таунсенд шевелит губами, несколько раз повторяя вопрос про себя. Качает головой, явно нервничает. На шее и груди выступает испарина.

Миссис Таунсенд предпринимает несколько попыток сосчитать до шести, но каждый раз сбивается, разгибает пальцы и вновь начинает загибать с большого.

Наконец доктор Плюшка со скрытой жалостью говорит:

— Ну-ну, довольно. Бог с ними, с цифрами.

Миссис Таунсенд отзывается, потирая влажные ладони:

— На экзамене у меня от волнения не выходит считать, зато я отлично знаю столицы стран Южной Америки.

Грустно качнув головой, доктор Плюшка продолжает задавать вопросы по блокноту.

Доктор Плюшка. Сколько раз за последний месяц вы забыли выключить чайник, миссис Таунсенд?

Миссис Таунсенд (сердито). Кто вам накапал?

Доктор Плюшка. Сколько раз?

Миссис Таунсенд. Четыре! Это преступление? Не сгорел же!

Доктор Плюшка. У вас есть зонтик?

Миссис Таунсенд. Нет. Кажется, я забыла его в хозяйственном магазине.

Доктор Плюшка. Вы рассеянны?

Миссис Таунсенд. Не помню. Но если вам нужно знать столицу Гватемалы…

Доктор Плюшка. Как меня зовут, миссис Таунсенд?

Миссис Таунсенд. Э-э… вечно я имена забываю, минутку… Что-то из выпечки… Гм… Доктор Слойка?

Доктор Плюшка. Нет, не Слойка.

Миссис Таунсенд. Доктор Булка?

Доктор Плюшка. Нет!

Миссис Таунсенд. Доктор Пицца?

Доктор Плюшка. Нет!

Миссис Таунсенд. Доктор Бублик? Доктор Крендель? Доктор Ватрушка? (Внезапно встает.) Мне пора.

Наблюдатель отмечает, что, выбегая из кабинета для собеседования, миссис Таунсенд крикнула:

— Мне нужно домой! Я только что вспомнила, что забыла выключить чайник!

Доктор Плюшка закричал ей вслед:

— Я хотел бы назначить вам повторное собеседование!

Наблюдатель указал доктору Плюшке, что миссис Таунсенд будет вынуждена вернуться — за оставленным пальто и сумкой с кошельком.

Позже медсестра сообщила, что видела женщину, которая шагала под дождем без пальто, бормоча названия столиц южноамериканских государств. Полагают, то была миссис Таунсенд.

Собаки встречаются в нескольких моих романах. В книгах об Адриане Моуле у пса Моулов нет ни имени, ни пола — «Пес», и все тут. Причем сущее наказание. То и дело разоряет хозяев на рентген желудка у ветеринара, таскается за Адрианом до школы и вечно загораживает экран телевизора.

Моулы питают к своей дворняге смесь любви и ненависти, так же как и Кристофер, персонаж моей последней книги «Дети-призраки». У него бультерьер, бесполый и опять безымянный. В этих книгах собаки воплощают анархию и хаос, они форсируют события. Кроме того, они хороши как прием повествования.

Собаки умеют то, чего не могут люди (кроме психопатов или воспитанников волчьей стаи). У собак нет совести, их не мучит чувство вины. Они не просыпаются по ночам в поту, вспоминая свои недавние прегрешения. Собакам неведома экзистенциальная тоска.