Мышка на прокачку - Яна Полунина

— Да? — немного отстраненно ответила, вваливаясь в лифт.

— Мне тебя спасать или тебе уже хорошо? — крайне осторожно спросил гадал.

— Мне плохо, Ваня, плохо.

— Отлично! — обрадовался чему-то гуру любви, я же чувствовала себя полем после бомбардировки.

Не готова я еще к схватке со львом! Морально не созрела! Не одному Смолову еще надо, как фруктику, дать дозреть.

— Эй, прием! — крикнул в трубку гадал.

— Да-да? — я поняла, что отключилась, пропала в мыслях.

— Бегом ко мне на улицу. Будем проводить профилактические меры.

— Надеюсь, ты умеешь возвращать на место сердце из горла.

— Эм… давай без аллегорий. Я тебе просто немного поправлю мозги.

Мои ключи давно перекочевали в карман гадала, а Ваня все еще пристально разглядывал румяные щеки, опираясь на стену. Мы спрятались за углом, в прохладной тени, но мне казалось что я жарюсь на песках Сахары под раскаленным солнцем.

— Это моя вина, — наконец сказал гуру любви, протягивая мне бутылку негазированной воды. Похоже, знал, что лишний удар пузырьками моему организму противопоказан.

— Ты-то здесь при чем? — Залпом опустошила до прозрачного донышка, запоздало поняв, что ни оставила ни глотка. — Прости, я все выпила.

— Я принес воду тебе.

Откуда Ваня знал, что мне понадобится охладиться? Вот уж правда — гадал!

— Ты еще слишком неуверена в себе, — раздосадовано покачал головой Ваня. — И совершенно теряешься при встрече со Смоловым.

— Есть такое, — согласилась, немного разочарованная в себе. Я-то думала, что я уже совсем близко приблизилась к «роковой красотке», а оказалось, что я от «серой мышки» отошла разве что на шаг.

— Я просчитался, тебе еще надо нарастить подкожный жир, а то на проверку оказалось, что одни кости торчат, — Гуру с досадой закрутил до упора крышку бутылки и прицельно бросил в ближайшую мусорку, спросив: — Дай угадаю: Смолов вел весь разговор, а ты еле внятно мычала.

— Вроде того, — призналась, опуская взгляд вниз, словно ученица, что провалилась на олимпиаде с оглушительным треском и подвела своего учителя.

— Знаешь почему?

— Нет, — раздосадовано посмотрела исподлобья на Ваню.

— Потому что ты по-настоящему не веришь в себя.

Я окончательно расстроилась, не собираясь лгать самой себе. Хочу-то у меня появились, а вот ножки у этого «хочу» очень шаткие, тонкие. Толкнешь, и все желания рассыплются трухой.

— Скажи, папа с тобой играл, когда ты была маленькой? — внимательно смотрел на меня гадал.

— Нет, — я подняла голову, задавая глазами немой вопрос: «Зачем ты все это спрашиваешь?»

— А проводил время другим способом? Был ли у вас семейный отдых? — Ваня был дотошен, а глаза, как скан — так и считывали мою реакцию.

— Нет, — хмуро ответила, не понимая причин странного допроса.

— Вот где я просчитался! — хлопнул в ладоши гуру любви, заметно повеселев.

— И?.. — вот эта неизвестность и радостная улыбка Джоу Ли сулила мне очередную ложку, вот только дегтя или меда? Не разобрать!

— Что «и»? Будем прокачиваться!

— Но сегодня бассейн.

— Железно, — подтвердил гадал.

— Тогда когда? Я не выдержу нагруженного вечера.

Мне и в бассейн идти неохота. Если бы не Ванина настойчивость, давно бы нашла предлог и быстренько нырнула в новый дом, составить компанию Арчи.

Ваня пристально посмотрел на меня и понимающе кивнул:

— Хорошо, начнем завтра после работы. А пока расскажи, что произошло между вами двумя, чтобы я разработал действенную стратегию обучения.

— Мы… — ну как этот огонь сформировать в слова? Как эмоции преподнести сухими фразами? Меня же до сих пор внутри разрывается от противоположных желаний!

— Начни с самого сложного: переспали?

— Нет, конечно! — воскликнула я, пожалуй, чересчур громко — народ стал озадаченно оборачиваться в нашу сторону.

— Хорошо, — гадал держал такое лицо, будто спрашивал, болела ли я в детстве ветрянкой и краснухой, отмечая у себя галочками и прочерками нужное. — Целовались?

— Нет! — сразу бросилась отрицать.

— А такое лицо, будто да! — гадал заподозрил за моей горячностью вранье, но я упиралась до последнего: «нет, и все тут». — Хорошо, тогда все не так страшно. Можешь уже сменить маску поруганной девственницы на офисную тигрицу и идти работать. А я пойду твоего троглодита кормить.

— Арчи, — поправила я. Ну как можно милый белый комочек звать таким ужасным прозвищем?

— Да-да, именно так и зовут сосиску на четырех лапах, которую я еду кормить. Вечером заеду за тобой в бассейн.

— Хорошо, — согласилась, чувствуя себя эмоционально выпотрошенной. Махнула на прощание рукой и поплелась на рабочее место.

До самого вечера меня преследовали сочувственные взгляды коллег, которые решили, что я получила взбучку от шефа.

— Ань, ну ты бы шефу сказала, что это поклонник не из нашей фирмы! — советовала мне одна.

— Кать, ты что, думаешь, босс дурак совсем? Он же знает, что протащить букет в кабинет может только сотрудник компании. А охрана не в курсе, значит, точно кто-то из своих.

Опачки, Смолов! Да ты не рассчитал силу мозгового женского штурма в рамках одного офиса. Тут уже давно подключились местные Агаты Кристи и быстро раскидали схему. Главное — правдивую такую, крепкую, не придерешься.

Павел Константинович, стареете! Сами против служебных романов, а подставляетесь по полной! — отправила я мысленный волшебный пендель боссу, надеясь, что ему хотя бы икнется.

Розы не давали о себе забыть до самого конца рабочего дня: ласкали лепестками колени, кололись шипами, пахли до умопомрачения вкусно, постоянно напоминали о своем щедром дарителе.

Телефон молчал. От Смолова не было ни весточки, и я не знала, радоваться мне или огорчаться. Хорошо это для меня или плохо. Почему-то казалось, что Паша, как генерал армии, затаился перед нападением и готовится пойти в сокрушительную атаку. Поэтому из офиса я выходила почти на цыпочках, только букет мешал справляться с ролью неприметного призрака. Где бы я с ним ни появилась — тут же приковывала к себе все внимание.

— Ой-ой-ой, ну и веник! — воскликнул Ваня, забирая у меня из рук цветы. — Не против, если измеритель желания Смолова поедет в багажнике?

— Только за. Я так за день надышалась им, что больше не выдержу.

— Так оставила бы на работе.

— Тогда бы меня с ним выгнали. Наполеон нашего юротдела и так косил на меня недобрым глазом.