Наши параллели - Alexa Smith

бы очень хотела сейчас заснуть, чтобы оказаться в Хьюстоне, где всё более-менее. По крайней мере, меня не пытаются там убить и нет дворцовых интриг. Хотелось позвонить Тео и поговорить с ним, а потом пойти в кафе с Калебом и Зои, наблюдая как они вечно переговариваются друг с другом.

Глава 15.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Я сидела в конюшне, укутавшись в плащ. Кто бы мог предположить, что когда-нибудь спокойствие я найду именно в этом месте. Первым делом я собиралась пойти в библиотеку, ведь там так тихо, но побоялась встретить Раймонда или кого-то ещё, поэтому я незаметно для себя забрела сюда. Несмотря на холод и не самый приятный запах, я смогла отчистить мысли. Ржание лошадей, к моему удивлению, успокаивало меня.

Я погладила бархатный нос гнедой лошади. Глубокие карие глаза коня глядели на меня, густой пар выходил из его ноздрей, а я задумчиво смотрела куда-то сквозь животное. Недалеко от меня послышались шаги, и первым моим порывом было быстро куда-нибудь спрятаться, но я осталась стоять на месте, едва шелохнувшись. Я боялась, что это мог быть Раймонд. Но в любом случае, я не смогу избегать его вечно и рано или поздно мне придётся с ним поговорить… Если он вообще станет слушать. Я повернула голову на звук, и к моему несчастью, в конюшню зашёл герцог Бедфорд. Я всего лишь молча склонила перед ним голову, присела в книксене, а потом отвернулась к лошади.

— Так и будете молчать? — раздался его голос где-то далеко за моей спиной.

— Мне стыдно перед вами.

— Вы напуганы и это весьма понятно, но в этом нет ничего постыдного. — сказал мужчина, и обернувшись, я увидела, что он заходит в денник к серому коню. — Вас можно понять.

— Думаете, нужно было сказать раньше? — с болью в сердце спросила я, наблюдая за Бедфордом.

— Нет. — он отрицательно покачал головой. — Вам, вероятнее всего, не поверили бы. А сегодня вы держались просто замечательно. Роберт Линн был в восторге от вашей выдержки.

— Благодарю. — я на секунду задумалась, а потом спросила то, что меня тревожило уже очень давно: — Милорд, скажите, что будет с Её Величеством и сэром де Клейнтом?

— Де Клейнт пока не признал своей вины, но Его Высочество уже почти вытянул из него всё что нужно. А как только мы получим признание, то их обоих отправят в Тауэр, где приговорят к казни.

— Королеву казнят? — в горле застрял ком, дыхание спёрло.

— Верно. — мужчина вышел из денника, закрывая дверцу за собой.

— А как же ребёнок?

— Он никак не связан с королевской семьёй, соответственно, никому до него не будет дела.

— Но разве так можно? Ведь малышка не виновата в ошибках своей матери!

— Всё решает король, леди Грейс. Как он распорядится, так всё и будет. А теперь, прошу меня простить, но я должен идти. — герцог почтительно кивнул мне в знак прощания, также как и я ему. Но почти у выхода из конюшни, он остановился. — Вам стоит вернуться в замок. Вы всё ещё являетесь фрейлиной Её Величества.

Сразу же как я вернулась, меня тут же позвала королева Мария. Она сидела на кровати, укрытая большим одеялом, и держа на руках свою только что родившуюся дочку, горько плакала. Войдя в покои, я на пару секунд застыла в дверях. Я провожу целые дни рядом с Её Величеством вот уже почти три месяца и ни разу не видела, чтобы она показывала свои эмоции так явно. Её открытые страдания и слёзы ввели меня в ступор, также как если бы я наблюдала за тем, как с неба падают слоны.

Вокруг кровати королевы стояли её фрейлины, и как только подошла я, то все были в сборе. Сьюзан очень тихо пела песню на неизвестном мне языке, казалось, что это колыбельная. Королева что-то шептала на ухо маленькому ребёнку, не сдерживая горьких слёз. У меня сердце обливалось кровью, ведь я знала их дальнейшую судьбу. И все в этой комнате это знали.

Я посмотрела на Кэрол, которая стояла справа от меня. Девушку била мелкая дрожь, а сцепленные в замок руки, лежащие на юбке нежно-голубого платья, ходили ходуном. Кожа моей подруги сделалась словно фарфоровой, а завсегдатый блеск в глазах угас. Мы все были похожи на людей, которые пришли на похороны. Так и было в каком-то смысле. Как только Джек признается, а он это сделает, не выдержав пыток, он и Мария умрут. Несмотря на то, что я знаю королеву так мало, я сама готова была заплакать. Я в какой-то степени брала с неё пример. Несмотря на внешнюю холодность, она всегда была милосердной и хорошо относилась к прислуге, уважала нас, относилась понимающе, давала нам выходные и почти не тревожила по всяким мелочам. По рассказам Нэнси, мать Его Величества ничего не делала сама. Вокруг неё вились фрейлины, словно та была парализованной. Она была властной и жестокой женщиной, и если кто-то не происходил из благородной, знатной и богатой семьи, того она не считала человеком. А к прислуге вообще относилась, будто они мебель.

В комнате стояла гробовая тишина, когда сюда вошёл Роберт Линн и ещё несколько мужчин. Сьюзан запнулась, а после и вовсе перестала петь. Проходя мимо, Линн кинул на меня мимолётный взгляд. Он подошёл к кровати Её Величества и кротко поклонился. Изнеможённая Мария с мольбой посмотрела на главного канцлера королевства, но тот даже и бровью не повёл. Уставшая и обессиленная женщина крепче прижала к груди маленькую девочку, которая вела себя тихо. Она плакала только один раз — когда её впервые отняли от матери. А сейчас же слышалось тихое сопение малышки. Мне стало так холодно, будто я в нижнем белье прыгнула в холодный сугроб с головой и осталась там, так и не выбравшись.

— Ваше Величество, — начал Линн, — вы обвиняетесь в измене королю и приговорены к казни. Сегодня будете сосланы в Тауэр, завтра ваше наказание придёт в исполнение.

— Что будет с Софией? — измученно спросила королева, а Нэнси громко разрыдалась.

— Её отошлют и лишат всевозможных титулов. — отчеканил Роберт Линн. — Вечером вам предстоит перенести поездку. Готовьтесь.

Вскоре покои вновь опустели. После визита Его Высочества положение только ухудшилось. Мы и так все знали, чем это обернётся, но когда наказание произнеси вслух, призрачная надежда ускользнула раз и навсегда. Мне было невыносимо жаль и маленькую девочку, Софию, ведь она виновата только в том, что родилась на свет. Дети всегда расплачивались за грехи и ошибки своих родителей. И такое случалось часто. Пока Нэнси обливалась