Охота - Энтони Макгоуэн

— Разряди!

— Что?

— Разряди чертов ствол!

— Не понимаю.

Луи подбегает ко мне, выхватывает из моих рук винтовку и стреляет в землю. Он стоит совсем близко и смотрит на меня снизу вверх. Я взбешен, сбит с толку, унижен его поведением; не могу выносить взгляда этих фиолетовых глаз.

— Что за проблема, черт побери? — спросил я, созерцая его макушку.

— Никогда не шути с заряженным оружием. Ты расспрашивал меня, на что оно способно, а сам балуешься, как ребенок.

— Успокойся, Луи. — Дом подошел к товарищу и положил руку ему на плечо. — Мэтью в этом деле новичок, он не может знать всех правил. Радуйся, что большевики вроде него держат у плеча приклад, а не дуло.

Симпсон моргнул пару раз и вернул мне ружье.

— Запомни, ты или стреляешь, или разряжаешь его в землю. Дошло?

Я кивнул.

По крайней мере у меня появился повод для оправдания промахов. Я ни разу не попал в цель. Даже не удосужился воспользоваться оптическим прицелом: видел перед собой только темный кружок. Хотелось, конечно, попробовать еще раз и поставить Симпсона на место, показав себя настоящим Вильгельмом Теллем. Вся толпа уже начала подшучивать надо мной. Я чувствовал, что краснею. Подошел Бланден и объяснил: я неправильно смотрю в прицел. Он наклоняет мою голову под нужным углом, пока я вдруг не вижу свет, а мишень оказывается в фокусе. Следующей проблемой стало закрепление мушки. Не то чтобы я дрожал, но малейшие движения тела мешали мне точно установить цель. В конце концов стал стрелять наугад. Две пули пролетели довольно близко от баночек, так что они даже покачнулись.

— Пробуй еще раз, — предложил Нэш. — Раз уж началось такое веселье.

Он подошел к стене и заменил две последние в ряду мишени более крупными по размеру.

— Может, с этими тебе больше повезет, — сказал он, глупо ухмыляясь.

Я твердо решил показать класс. Однако в стрельбе большую роль играют мастерство и тренировки. Трижды мои пули заставляли баночку дрожать. Тем не менее мне так и не удалось поразить цель. Уже начинало темнеть. Последняя попытка.

— Сосредоточься, Мэтт, — рекомендует мне Бланден. — Не дергай спусковой крючок, нажимай медленно, плавно.

Я посылаю его подальше. На фиг мне эти банальные советы?

Смотрю в прицел. Пытаюсь контролировать дыхание и сердцебиение. Впервые курсоры останавливаются и вроде бы ждут выстрела. Все еще не понимая, жму я на крючок или дергаю его, стреляю. Вместо обычного щелчка слышу громкий удар. Из баночки сильной струей вырывается пенистая жидкость. Кричу пронзительно, как девчонка, и бросаю ружье на землю. Все заходятся от смеха. Нэш опускается на колени и прижимает руки к животу, делая вид, будто ранен. Даже Бланден хихикает.

— Баночка-то была полная, — дружелюбно констатирует Дом. — Новичкам везет. Гнэшер по крайней мере не сомневался, что ты рано или поздно попадешь в нее.

— Да и визжал ты, между прочим, клево, — говорит Нэш.

Понимаю: надо смеяться над дурацкими шутками вместе со всеми. Что и делаю. Все довольно забавно. Я действительно визжал, как девчонка. Не переставая веселиться, начинаем снова пить пиво. Под занавес Симпсон устраивает показательную стрельбу, быстро и аккуратно сбивая со стены мишень за мишенью. Нам брошен вызов. Не знаю, как это получилось, но я вдруг оказался за стеной с баночкой на палке. Я покачиваю ею из стороны в сторону. Луи пару раз промахивается. Но ведь это из десяти выстрелов. И только к концу стрельбищ я вновь начинаю испытывать некую неловкость. Чувствую себя зайцем, загнанным охотничьими собаками. А Симпсон палит уже чуть ли не по палке, прямо над моими руками. Хочу крикнуть: «Хватит», — когда кто-то напоминает о том, что Габби еще не стрелял.

— Давай, Габби, — поощрял товарища Дом. — Насколько мне помнится, в школе ты отличался меткой стрельбой и не уступал Луи. Полагаю, во время службы в Королевском медицинском корпусе у тебя имелась возможность тренироваться.

— Нет уж, — протестовал Габби. — Вы тут выделывайтесь друг перед другом как хотите, если есть такое желание, а я лучше воздержусь. Надеюсь, вам известна фрейдистская трактовка боевого оружия.

— О чем он щебечет? — спросил Нэш.

— Нервничает и трусит, — объяснил Бланден.

— Ах вот оно что…

— Кроме того, — продолжал Габби, — я так и не привык к винтовкам.

— Правильно, теперь я вспомнил! — крикнул Дом. — Ты всегда обожал пистолеты. Они твое любимое оружие, не так ли?

Габби ничего не ответил.

— Ладно, все равно уже темнеет, — сказал Доминик. — И становится чертовски холодно. Вы заметили? Если только моя чувствительная к погоде задница не обманывает меня — а такое случается крайне редко, — завтра надо ожидать снегопад и метель.

Я посмотрел на темно-пурпурное небо и понял, что Дом не ошибается: нависавшие над нами серо-черные тяжелые тучи, идущие с севера, определенно обещали снежную бурю.

— Точно, — заявил Бланден. — Пора пропустить по рюмашке перед ужином.

По дороге к особняку Нэш спросил меня:

— Какой у тебя размер?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, талия и плечи.

— Плечи, мне кажется, сорок два, а талия — тридцать шесть. А в чем дело?

— Если хочешь переодеться, у меня есть лишний смокинг и выходные брюки.

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, в чем тут прикол, но лицо Ангуса ничего не выражало. Во взгляде ни капли юмора.

— Прикид типа маскарадного костюма, — проговорил я наконец.

— Ну и что в нем плохого?

— Наверное, ты прав. Спасибо. Попробую нарядиться.

— У меня найдется лишний галстук, — раздался голос Бландена, который как-то незаметно подкрался к нам с тыла.

Я повернулся к нему и сделал большие глаза:

— Что вы затеваете? Принимаете меня в свой круг или изощренно шутите? Может, кто-то из вас предложит мне свои трусы?

— Нет уж, нижнее белье я не отдам, — рассмеялся подошедший к нам Дом.

Мы хохотали всю дорогу до замка.

Вся группа двинулась в большой зал, чтобы проверить содержимое графинов, однако я потихоньку отстал от друзей и заглянул на кухню. Энджи резала темное мясо своим страшным ножом, а Суфи месила тесто.

— Привет, красавчик! — воскликнула Энджи. — Пришел помочь?

— Просто хочу узнать, что вы готовите.

— Ну да, конечно.

Энджи посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Суфи, которая уставилась в поднимающуюся мучную массу, похожую на ягодицы толстяка. Будет пудинг, подумал я, с удовольствием ощущая приятный запах.

— Сбегаю в туалет, — доложила Энджи. — Не беспокойтесь, потом вымою руки.