#Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 1 - Андрей Снегов

Великий Князь разочарованно отворачивается, а я оттягиваю тугой воротник кожаной накидки, заботливо купленной мне Трубецкой, и заглядываю под нее. В глаза бьет яркий белый свет — Осколок сияет словно миниатюрное солнце!

Поспешно запахиваю накидку и ошалело смотрю на спины стариков. Осколок, который я всегда считал подделкой или детской игрушкой — все же настоящий? А если настоящий, то почему его сияние белое, а не фиолетовое? Неужели это подлинный Осколок Светлого Кристалла?

— Если я не ошибаюсь, вы, Великий Князь, почувствовали Дар в тринадцать лет⁈ — подает голос молчавший все это время Хранитель.

— Примерно тогда! — кивает Шувалов. — День и обуявший меня восторг я помню прекрасно, а вот точный возраст — уже нет. Как думаете, Никифор Григорьевич, у Александра есть шанс?

— Сие ведомо лишь Разделенному! — искренне заявляет старик и пожимает плечами.

Меня захлестывают вопросы, и я не сразу осознаю, что Осколок продолжает нагреваться. Вены набухают и гудят, как будто в кровь впрыснули жидкую энергию, кожу покалывают тысячи миниатюрных иголочек, а мысли становятся быстрыми и четкими. Начинается спонтанная инициация⁈ Но Осколок же не фиолетовый, не часть Родового Кристалла! Интуиция подсказывает, что нужно срочно уносить ноги!

— Спускайтесь, мне нужно остаться здесь одному! — как нельзя своевременно распоряжается Шувалов не терпящим возражения тоном, и я спешно ему повинуюсь.

Несусь вниз по винтовой лестнице, перепрыгивая через ступени и утирая со лба обильно выступивший пот — Осколок невыносимо жжет грудь! Останавливаюсь у дверей лифта и перевожу дух: нагрев прекратился. Прижимаюсь спиной к холодной мраморной спине и медленно оседаю на пол. Слышу, как круглый стальной люк закрывается с неприятным металлическим скрежетом.

На лестничном проеме появляется Никифор Григорьевич. Взгляд старика устремлен мне в глаза. Он медленно спускается и гипнотизирует меня как удав кролика.

— От кого или чего ты бежал? — с подозрением спрашивает он и останавливается передо мной, скрестив руки на груди.

— От себя! — отвечаю я и прищуриваюсь. — Никак не могу выбросить из головы, что половина фиолетовых стала Темными…

— Пути Разделенного неисповедимы! — пожимает плечами Хранитель. — Чему суждено быть, того не миновать!

— Что будет, если я надену на шею, например, Синий Осколок и встану под Фиолетовый Кристалл? Или наоборот?

— На все воля Разделенного! — Хранитель уходит от прямого ответа, задумчиво глядя на крупные бисеринки пота, покрывающие мой лоб. — А в связи с чем у вас возник этот вопрос⁈

— Пытаюсь понять, почему множество фиолетовых оказались Темными! — тихо произношу я с отчаянием в голосе и утираю лоб.

— Это заложено в нас Разделенным, и выбор не изменить, — мягко произносит Никифор Григорьевич. — Биологическую наследственность невозможно поколебать манипуляциями с Кристаллами, Осколками и местами инициации. Подобных попыток в истории аристо было множество, но все они провалились!

Звучит не очень-то обнадеживающе, и я едва удерживаюсь от привычного мне едкого комментария. Молча киваю и прижимаю согнутые ноги к груди. Мой Осколок остывает, и вместе с его температурой падает уровень тревоги за судьбу себя любимого.

Над нашими головами снова раздается металлический скрежет, а затем звучат тяжелые шаги. Шувалов спускается по скошенным каменным ступеням, останавливается у подножия лестницы и протягивает вперед руку. На его раскрытой ладони лежит вновь созданный Осколок.

— Уже скоро этот камень может стать неотъемлемой частью тебя, Александр! — немного устало заявляет Великий Князь, и Осколок вспыхивает ослепительным фиолетовым светом.

Знакомство с Главой Службы Безопасности Рода не заладилось с самого начала. Шувалов опаздывает, и в его отсутствие Владислав Степанович Берестов разглядывает меня, не скрывая скепсиса. Его отдающие сталью серые глаза буравят мои, и я чувствую себя экзотической букашкой, которую изучают через мощное увеличительное стекло перед препарированием на лабораторном столе.

— Признаюсь как на духу, Александр Игоревич: я не разделяю довольно теплое к вам отношение со стороны Великого Князя и считаю вас как минимум чуждым Роду, а как максимум — опасным, — тихо говорит он, хмуря седые брови. — Посему буду строить взаимодействие с вами по соответствующему сценарию.

— Накроете меня непроницаемым колпаком⁈ — согласно киваю и пожимаю плечами. — Что ж, вы в своем праве, Владислав Степанович. Более того, я поступил бы на вашем месте точно так же.

— Рад, что вы понимаете и принимаете мою позицию, — с облегчением заявляет безопасник, складывает пальцы в замок и, расположив ладони на животе, откидывается в неудобном кресле для посетителей. — Я не буду повторять озвученные Игорем Всеволодовичем ограничения, но прошу заметить, что в мои обязанности не входит надзор за вашим моральным обликом. Меня интересует в первую очередь безопасность Рода, а во вторую — ваша. Именно в такой последовательности! Посему прошу исполнять все распоряжения господина Шувалова и мои, касающиеся сохранности вашего драгоценного седалища, безукоснительно! Во избежание, так сказать, ненужных эксцессов!

— Буду стараться! — обещаю со всей искренностью, на которую способен, хотя понимаю, что даже эти пустые слова — откровенная ложь.

— Не особо вам верю, но давайте обсудим детали! — на губах Владислава Степановича появляется кривая усмешка и кладет на стол лист бумаги, на котором напечатана небольшая таблица. — Любая отлучка из Высотки возможна только после моего одобрения, либо в сопровождении или по личному распоряжению Главы Рода. Если возжелаете посетить выставку, ресторацию или танцпол, то сообщаете о подобных планах заранее с подробным описанием периода времени, места и предполагаемого состава сопровождающих лиц не позже, чем за двенадцать часов. Заявки на визиты в разного рода дома терпимости даже не подавайте! О намерении наведаться в гости к друзьям или подругам уведомляете за сутки по этой же форме. Я изучаю запрос, и в случае моего одобрения вам выделяется соответствующее обстоятельствам сопровождение.

Смотрю на безопасника, округлив глаза, и не верю собственным ушам. Я попал в золотую клетку, это было очевидно изначально, но неожиданно для меня клетка оказалась тюрьмой строгого режима.

— Заниматься сексом я должен под неусыпным надзором ваших людей или с их непосредственным участием⁈ — спрашиваю я сахарным голосом.

— Понимаю ваш сарказм, но боюсь, что иного способа сохранить вашу жизнь не существует, — отвечает Владислав Степанович, проигнорировав мою колкость и все также пристально глядя в глаза. — Признаться честно, даже озвученные мной меры могут не уберечь вас от смерти…

— Чему вы, безусловно, будете рады⁈ — прерываю безопасника, прикинувшись обиженным и оскорбленным юнцом.

— Александр Игоревич, не ищите во мне врага! — произносит Берестов с нескрываемым раздражением. — Впрочем, друга или поводыря также не ищите! Я обычный сторожевой пес, который отвечает за вашу благородную задницу!