Старый рыцарь - Дилара Маратовна Александрова

— возразил рыцарь, — Раз хозяин не может уследить за своим оружием, это должен сделать кто-то другой. Рыцарь защищает других, иногда так получается, что от самих себя. Я отдам его, когда Маркус достигнет Перелеска.

— Он, наверное, расстроится, когда увидит, что потерял.

— Еще как, — усмехнулся Фолкмар, — Все равно что лишиться руки.

— Но откуда вы знаете, что Маркус поедет на турнир, а не вернется к дяде?

— Такой не вернется, — теперь уж рассмеялся Фолкмар, — Он, скорее, провалится в пекло, чем уедет домой неудачником. Мечи пленников брать побрезгует, а оторн свой не отдаст, хотя тот и хорош, это правда, — Фолкмар вспомнил стального красавца из Глаэкорской стали с крестовой гардой в виде распростёртых рук, сжавших ладони в кулак, — Маркус не беден, а посему может позволить себе еще один, ведь на турнир он едет за славой, хоть и говорит, что ради рыцарства. Может, увидим его на кулачных боях, если ему не хватит монет на новый. На турнирах любят драть втридорога, а на боях можно подзаработать. Как увижу, сразу отдам этот меч.

— А что Маркус хотел сделать? — Дуг попытался задрать голову, имея дурную привычку смотреть на Фолкмара, но тот его одернул, ведь мальчишка опять чуть не задел затылком острые края пробитого доспеха.

— А сам как думаешь? — ответил вопросом Фолкмар, повернув морду Чемпиона вправо, на путь к Отверженному, — Ничего путного, Дуг. Ничего путного.

Глава 13

Вепрь на плаще

В воздухе чувствовался праздник.

— Пахнет так вкусно, съер, что у меня сводит живот, — с подозрительной радостью произнес Дуг, приподнявшись в седле. Таков уж он был — радовался, когда нужно опечалиться.

Ведь этот запах будет преследовать до самого Перелеска, а позволить они смогут себе разве что две свиные сосиски. То, что Дуг снова голоден, Фолкмара ничуть не удивило — рыцарь и не помнил толком, когда он был сыт. Скорее, больше озадачили тонкие ниточки костров, тянувшиеся со стороны Перелеска до самого неба. Их было такое количество, что высота походила на неаккуратное ткацкое полотно. Ветер сносил дым, заставляя нити клониться вправо, ясное небо растворяло копоть, делаясь менее яснее.

— Так много костров, видать, знатный будет турнир, — ответил Фолкмар.

Скоро они об этом узнают. Осталось не больше мили, а в воздухе уже витали радость и страсть, присущие только славным дуэлям. За них можно получить хорошую награду — иначе радости бы и не было. Радовались торговцы, что смогут продать свои товары, радовались зажиточные зеваки из городов, приехавшие поглазеть то тут, то там, радовались мелкие нахлебники, решившие поучаствовать в пустячных соревнованиях, за которые давали мешки с пшеницей или хорошие сапоги, радовались женщины, дети и, конечно же, радовались рыцари. Большинство последних считали себя очень славными. Остальные боялись потерять лошадь и снаряжение, и ума у них бывало побольше. По опыту своему Фолкмар знал, что таких бывало гораздо меньше, чем первых. Даже среди межевых частенько находились мечтатели попасть в королевскую гвардию, ведь разбой у них получался так же хорошо, как и служение дающему пищу сеньору. Все считали себя достойными, скольких Фолкмар не встречал. Сам он всегда считал, что ему крупно повезло, и рыцарь он, скорее, по названию, нежели по призванию. Когда он смотрел в чистые пруды, и, если придется, в зеркала, то не видел в отражении бравого взгляда, каким одаривает мужчину этот забавный титул.

«Стоит только какого-нибудь мужика назвать рыцарем и дать в руки меч, он будто заново рождается и вроде как становился совсем другим человеком, хоть и ходит все в тех же драных штанах. Чудеса».

«Титул рыцаря придает завитушки к твоей душе», — вспомнил слова Ницеля Фолкмар и невольно улыбнулся.

Предвкушение собственной смерти вселяло в него надежду, а надежда — всегда радость. Впрочем, может он просто поддался всеобщей атмосфере, что сейчас чувствовал себя гораздо моложе. Не на сотню лет, а, скажем так, всего лишь на восемьдесят.

— Сьер, кто-то скачет по дороге, — выдернул из радужного забытья Дуг, — Вон, видите пыль?

— Здесь прошло столько лошадей и колес, что даже рытвины сгладились и превратились в пыль. Могут позволить себе ехать быстро, — ответил Фолкмар, отведя поводья Чемпиона к обочине, — Ну-ка, сойдем с дороги. Уж точно не потешники едут, столькими копытами-то. Проблемы нам не нужны.

Вскоре мимо пронесся всадник на гнедом коне, намного обогнав строй позади. Он не был закован в доспех, зато носил богатые одежды. Плотно пошитый камзол молодого лорда блестел темно-фиолетовым шелком, расшитым желто-красными яблоками. Что это лорд Фолкмар понял еще и по шелковой попоне, покрывавшей всего коня. Скакун был таким же прекрасным и породистым, как и хозяин. Даже сыновья самых богатых купцов не решались так украшать коней, ведь нитки, которыми была вышита эта попона, блестели золотом.

Он пронесся, словно птица, разбрасывая золотые кудри по ветру, но сбавил скорость уже через несколько футов, вскоре совсем остановив коня. Когда лордик развернул удила, Фолкмар понял, что получит свою порцию нежелательного внимания. И правда — вот уже подъезжал ближе, трусцой.

— Кто вы такие? — сходу задал вопрос лорденыш, даже не успев подъехать достаточно близко.

— Я сир Фолкмар Упрямый, а это — мой оруженосец, — учтиво ответил рыцарь, кивнув на мальчишку, — С кем имею честь разговаривать?

Не любил он избалованных отпрысков избалованных лордов, ему хватило и Маркуса. Но у последнего хотя бы не блестели на солнце золотые кудри, и он хотел отрастить бороду. Этот был выбрит гладко, как восковое яблоко на его камзоле.

— Плохи дела у Воина, раз он берет в свою армию таких, как ты, — рассмеялся молодой мужчина. Видимо, он и не думал представляться, — Это твой щит? Я не вижу твоего герба.

Щит был у Фолкмара был старый, но добротный, видимо потому, что, мотаясь по трактирам, он совсем мало им пользовался. За пару десятилетий краска успела облезть, и от одинокой башни на голубом фоне, стоящей между солнцем и полумесяцем, почти ничего не осталось. У лорда щита он тоже нигде не нашел, а посему герб его дома был вышит только на коричневом бархатном плаще — кабан, вставший на дыбы в окружении трех яблок. Дальнозоркий