Сладкое яблоко раздора - Владимир Григорьевич Колычев

не легенда, - поморщившись, неприязненно сказала Катя.

- Вор-рецидивист. Три ходки.

- Ну да, что-то в этом роде… Но в машину кто-то другой садился. Да, кто-то другой… Пасленникова я видела, он мосластый такой, а этот крупный, рыхлый…

- А лысого с ним не было?

- Лысого? - глядя куда-то за спину Максиму, сказала Катя.

- Ростом чуть пониже. Плотненький такой, как кабачок. И голова лысая… Как у кабачка.

- Я знаю одного такого лысого, - сказала женщина и быстро набрала в легкие воздух, будто собиралась говорить. С кем-то. Не с Максимом.

Павлов обернулся и увидел мужчину лет тридцати пяти - среднего роста, широкоплечий, подкачанный, жесткие черты лица и совершенно лысая голова. Он шел на Максима, угрожающе глядя исподлобья. Голова у него массивная, и шея пропорционально широкая, сильная.

- Нет, у того шея тонкая была… - качая головой, сказал Макс.

Он сделал вид, что его ничуть не напрягает агрессия, исходящая от этого брутального типа в легкой кожаной куртке. Но внутренне он подготовился к возможному удару. И пистолет выхватит, если лысый вдруг полезет за оружием.

- Это мой муж, - сказала Катя.

- А ты кто такой? - спросил боксер, схватив Максима за грудки.

Руки у него сильные, хватка железная, на ногах он держался крепко. Максим сделал испуганные глаза, подался назад, как будто в панике собирался убегать.

- Рома! - кивнула Катя.

Но Рома руки не разжал, шагнул за противником, не теряя равновесия. Но Максим уже схватил его за левую руку. Для этого ему пришлось накинуть свою правую руку на оба предплечья неприятеля. Левая рука зафиксировала локоть, правая - взяла в захват предплечье. И тут же последовал удар ногой в голень под колено. Рома наклонился, его правая рука оказалась в жестком захвате. И Максим, перехватив инициативу у противника, попытался заломить руку за спину рычагом внутрь. Но Рома раскусил его замысел, напрягся, и Максим, что называется, уперся в мертвую точку. Он уже думал, все, не справится, но продолжал давить, едва не сломав себе зубы, с такой силой сжимал челюсти. И все же смог пересилить противника, заломить ему руку, заставив сложиться в поясе.

- Капитан полиции Павлов! - представился он.

- Так майор или капитан? - спросила Катя.

- А ему какая разница? - удивленно вскинул брови Максим.

Он прочно удерживал противника, Роме ничего не оставалось, как сдаться. Но так и Кате было все равно, майор ломает ее мужа или капитан, она уже готовилась вцепиться ему в волосы.

- А сразу нельзя было сказать? - взвыл Рома.

- Убийство у нас. И угон машины. Ваша жена свидетель.

- Ну, так и сказал бы!

Максим отпустил мужчину, тот отскочил назад, ошарашенно глядя на него. Не мог он поверить, что его смог согнуть в букву закона вовсе не брутального вида молодой человек.

- У Паслена машину угнали! - успокаиваясь, сказала Катя.

- Во дают! - хмыкнул Рома.

- А что, у Паслена опасно машину угонять? - спросил Павлов.

- Ну, как опасно… Он ведь и пришить может.

- Боятся его?

- Боятся.

- Значит, уважают…

- Может, и уважают.

- Вот вы бы его «Ниву» угонять не стали. А если бы стали, то вернули бы в лучшем виде. И коврики бы помыли.

- Какие коврики?

- Где вы находились прошлой ночью?

- Как это где? Дома!

- Кто может это подтвердить?

- Ну, кто может… - Рома вопросительно посмотрел на жену. - Мама может. И тетя у нас гостит…

- Дома Рома был, - уверенно сказала Катя. - Когда «Ниву» угоняли, дома был. Когда этот хромой в машину садился.

- Так все-таки хромой?

- Ну, видела я одного такого, тоже крупный, хромал. С Моржовым шел, - глянув на мужа, сказала Катя.

- Моржовый - это фамилия?

- Нет, Моржовый - это кличка, - в усмешке скривил губы Рома. - Паша Моржов. В третьем подъезде живет… Мать свою до инфаркта довел, сам сейчас живет.

- И с ним вы видели крупного и хромого?

- Ну да, на правую ногу слегка припадал. И крупный.

- А Паша, случайно… - Максим выразительно провел рукой по голове.

И Катя прекрасно его поняла.

- Да нет, шевелюра у него еще та.

- И человек, которого вы с ним видели, садился в «Ниву»?

- Утверждать я не могу, - пожала плечами Катя. - Но есть ощущение. Кажется, он садился.

- А у Паши Моржова шевелюра… - в раздумье проговорил Максим. - А почему Моржовый?

- Да потому, что по жизни Моржовый! - скривился Рома.

- Не жалуете вы его?

- Дерьмом был, дерьмом и остался. В школе первым стукачом был. До армии в пеленки ссался. Вернее, до того, как от армии откосил.

- Бывает.

- В армии не служил. Вот и как его в милицию взяли?

- М-да.

- Ходил тут весь из себя, палкой своей размахивал, пока не пришиб кого-то. Выперли его. Посадить хотели, вроде как откупился… Ну, может, вы в курсе?

- Да нет, я здесь недавно… А сейчас где Моржов работает?

- В охране… Где угодно, лишь бы не работать, - презрительно скривился Рома.

- А охранная фирма какая?

- Этого я не знаю. Помню, в форме несколько раз засветился. А потом все, перестал. Или уволился уже, или форму не носит.

- Не жалуете вы его, - повторил Максим, провоцируя Рому на очередную порцию откровений.

- Так сколько ему лет? Тридцать шесть или даже тридцать семь будет. А Женьке всего шестнадцать… Ну, может, и семнадцать. Да и не в этом дело.

- А в чем?

- Да в том. Он еще с ее матерью крутил, ну, давно еще… Э-э, не буду говорить! - осаживая себя, мотнул головой Рома.

- И, вообще, нам уже пора. - Катя взяла мужа под руку, с улыбкой благодарного зрителя глянув на Павлова.

Спасибо, повеселил, но хорошего понемногу.

- Я к вам обязательно зайду, - тоже улыбнулся Максим. - С тетей поговорю насчет алиби.

- Да не при делах я, командир! - возмутился Рома.

- Кто там, что с матерью крутил?

- Хорошо, если б динамо. А то Танька аборт от него делала, - понизив голос, сказал Рома. - Давно еще.

- Танька - мать Жени?

- Я тебе ничего не говорил! - отрезал Рома.