Найди ее лицо - Тед Бота

— Думаю, что останусь еще на несколько дней, — сказал он.

Он нашел в гостинице официанта, готового вместе с ним отправиться в семьи некоторых из убитых девушек и быть его переводчиком. Они собрались поездить по округе.

Фрэнк вернулся к себе в номер, но не мог работать. Слова Слэйтера неотступно преследовали его. Он чувствовал себя обманутым.

Когда вечером зашел Эспарса, Фрэнк рассказал ему о том, что говорил Слэйтер. До сих пор он был откровенен с мексиканцем и не видел причин менять свое отношение к нему.

— Это заставляет чувствовать себя немного идиотом, — сказал он.

— Что по этому поводу сказал Барнс? — спросил Эспарса.

— Разозлился. Он считает, что нас используют. Теперь хочет побеседовать с некоторыми семьями.

Эспарса внезапно разволновался. Фрэнк подумал, что это из-за высказываний Слэйтера об «Амнистии», но ошибся.

— Для чего ему беседовать с семьями? — спросил Эспарса.

— Он журналист. Это его работа.

— Но мы не для того позвали его сюда.

— Что вы имеете в виду? Я думал, вы позвали его сюда, чтобы придать гласности все эти убийства.

Эспарса зло взглянул и принялся играть ключами.

— Об этом поговорим утром, — буркнул он и ушел.

День семнадцатый

Фрэнк спустился в фойе вместе с Эспарсой. Их ожидали несколько человек из офиса генерального прокурора, в том числе Оскар Валадес, генеральный контролер по патентам города Чиуауа, еще один прокурор и высокая женщина из офиса Эспарсы, Энджи.

Барнс подошел к ним через несколько минут, и все направились в гостиничный ресторан. Когда были сдвинуты два стола, чтобы вместить всю группу, они расселись и официант принял заказ.

Эспарса разговаривал с прокурором и генконтролером по-испански, и Фрэнк был уверен, что говорили они об интервью со Слэйтером. Он услышал, как тот упомянул Барнса и то, что тот намерен беседовать с родственниками убитых женщин. Оба постоянно кивали на Валадеса.

— Расскажите ему, — говорили они. — Расскажите ему.

Когда Эспарса наконец стал рассказывать, Валадес внимательно слушал. Он медленно кивал по мере того, как переваривал то, что говорил Эспарса.

Фрэнк и Барнс раскуривали сигары, купленные в «Санборнс», когда заместитель генерального прокурора встал и ударил ладонями по столу. Все замолчали. Валадес что-то по-испански бросил Эспарсе, и тот повернулся к американцам.

— У него есть предложение, — перевел Эспарса. — Он хотел бы отвести вас в другой ресторан, тот, что любит губернатор.

Принесли их напитки, и официанты приготовились принять заказ на еду. Фрэнк и Барнс не понимали, что происходит, но думали, что, являясь гостями мексиканцев, должны следовать за остальными. Не расплатившись за напитки, они вышли из гостиницы и проехали несколько кварталов до другого ресторана.

К тому времени, когда они туда добрались, прокурор исчез. Когда все расселись по местам, один из служащих офиса генерального прокурора сказал, что Фрэнк и Барнс должны отведать «Маргариту» — здесь они лучшие в Мексике, — поэтому каждый из них заказал по порции, в то время как остальные ограничились пивом и содовой. Пока напитки не принесли, человек, порекомендовавший «Маргариту», пошел переговорить с метрдотелем.

Не успел Фрэнк допить свою «Маргариту», как почувствовал тошноту. Он подумал, что это, возможно, плохая реакция на аппетайзер, который он съел по совету Эспарсы, — перец, фаршированный сыром. Он пошел в туалет и попытался проблеваться, но не смог.

Вернувшись за стол, Фрэнк ощутил сонливость. Энджи погладила его по руке, подбадривая. Он задремал прямо над тарелкой и проснулся через полчаса. Только тогда заметил, что и Барнс выглядит не очень здорово. После еды обоим мужчинам пришлось помогать садиться в машину.

В «Люцерне» Барнс сказал, что собирается вздремнуть и готов встретиться с Фрэнком в «Эль Акуэдукто» в восемь. Если его не будет, пусть Фрэнк позвонит ему утром.

Когда Фрэнк оказался в номере, его вырвало, и он почувствовал себя лучше. Он надел джинсы и майку и вернулся к своим бюстам.

В последние два дня он все меньше занимался отделкой лиц и все больше времени тратил на волосы. Дважды изменил прическу у второй девушки, убрав волосы за ухо и сделав прямой пробор, но затем вернулся к первоначальному виду.

Незадолго до восьми часов вечера он пошел в «Эль Акуэдукто», чтобы встретиться с Барнсом, но того не было. Выпив стакан «Калафии», Фрэнк вернулся к себе и работал над бюстом до часа ночи.

Поздней ночью его комната, казалось, начинала жить своей жизнью. Он повсюду видел лица — в складках штор, в рисунке напольной плитки в ванной комнате. Платяной шкаф становился гигантским зданием, огромным и угловатым, как фабрика-maquila. Он везде видел лица, носы, глаза.

День восемнадцатый

Через пять часов Фрэнк проснулся, чтобы приступить к работе. Как и было условлено, позвонил Барнсу в восемь утра, но трубку никто не снял. Он отправился поплавать в бассейн, потом позавтракал. Вернувшись в комнату, осмотрел то, что сделал за прошлую ночь. Волосы второй девушки его порадовали.

Фрэнк обошел вокруг бюстов, почти незаметно прикасаясь к ним — то пригладит глаз, то легко проведет палочкой по щеке, то углубит линию между губ, то потрогает мочку уха.

Играл Гленн Миллер, потом Малер.

Фрэнк сделал несколько приседаний и наклонов, пятнадцать минут подремал, затем сказал телохранителю, что идет в бассейн, а сам тайком направился в «Санборнс». В восемь вечера он спустился в «Эль Акуэдукто», где дежурила Джеки.

— А где ваш приятель? — спросила она.

— Который? — Фрэнк совершенно забыл о Барнсе. Последний раз он видел его после ленча, во время которого им обоим стало плохо.

— Журналист, — напомнила она.

— Вы видели его сегодня? — спросил Фрэнк.

Она покачала головой:

— Может, он куда-нибудь поехал, работает?

Выходя из бара, Фрэнк заметил Карлоса, официанта, который должен был быть переводчиком Барнса. Фрэнк вернулся к себе в номер и снова попробовал дозвониться до журналиста, но ответа не было. Ложась в двенадцать часов спать, он уже знал, что готов сделать гипсовые формы всех четырех голов.

День девятнадцатый

На следующее утро Фрэнк в третий раз позвонил в номер Барнсу. Его приятель снял трубку, его голос был слабым.

— Где вы были вчера? — спросил Фрэнк. — Я вас нигде не видел.

— Что вы имеете в виду? — отозвался Барнс.

— Я вчера вас нигде не видел.

На другом конце провода повисла тишина.