📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиВторая смена - Лариса Романовская

Вторая смена - Лариса Романовская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 93
Перейти на страницу:

Вот теперь вздрагивает Фоня. Даже икает от изумления:

– Нет, конечно. Я про твоего красавца. Как его там, Артемон?

– Артем, – поправляю я. И слегка обижаюсь: – Фонь, так он мне муж законный, с чего ему меня убивать?

– Ну да, не с чего. Тебе про зимнее солнышко напомнить?

– Не надо, я пока не в маразме вроде. Фонь, мы с ним говорили про это сто раз. Там все просто в этом плане. Понимаешь, он нас своими признал – меня и Аньку. У него психология осталась. Волкодава в болонку не переделаешь. Если надо порвать – он порвет. Только не нас, а за нас. За меня и Аньку. Я ему верю, вот…

– Ну верь, кто тебе мешает…

От Фони разит ехидством сильнее, чем псиной, луком и табаком. А ведь мы с ним сегодня водки тяпнуть собирались. За прогулку под луной и все такое. Не срослось.

– А ты, значит, про Аньку думаешь? – так же спокойно отзывается мой старый дружбан.

Фоню морально-этическая сторона момента не колышет, он версии перебирает, как верующий – четки. Переставляет подозреваемых – как шахматы во время партии. Тасует варианты – как карты в колоде.

Я тоже умею видеть в окружающих бусинки, пешек, валетов, джокеров и прочих марьяжных королей. Но не в ситуации, когда пешка шуршит по вечерам за стенкой, а утром звякает в кухне, оставляя после себя полупустой стаканчик йогурта и забытую тетрадку по странному предмету «Окружающий мир». Я давно научилась перебирать, переставлять и тасовать. Но не в случае, если марьяжный король незаметно подсовывает мне в карман газовый баллончик и заваривает чай, зная, что я люблю с медом и лимоном, а с сахаром не очень люблю…

Я могу выстроить про них версию. Стиснуть зубы, сжать кулаки, глаза зажмурить и выстроить. Придумать, почему Анька пробует сжить меня со свету. Я это даже вслух могу сказать. Прямо здесь, у Фони в квартире. Только потом мне из этой квартиры надо будет встать и уйти. Вернуться к своим. И смотреть на них обычными глазами.

– Фоня, я не думаю ничего. У меня просто истерика. Я замоталась, понимаешь?

– Душа моя, ты, главное, не кипи. Я варианты сам покручу. У меня другая версия была. Чего-то мне чуется, что у тебя закладка старая завалялась.

– Кто? – Что же это такое, «закладка»? Вертится мысль в мозгах, никак ухватить не могу. То ли я слышала про нее недавно, то ли сама делала. Не вспомню. Мало мне хвоста, так к нему еще и склероз в качестве подарка полагается? Спасибо, не надо.

– Сейчас поясню, – он поднимается из-за стола: – Вы, мадемуазель Джулька, как хотите, а лично я собираюсь пить. Чего и вам советую.

– А как же это? Ну вот тут, – я вяло шевелю хвостом.

– Это от нас никуда не денется. Сейчас по полтахе накатим, посмотрим, как на твой организм беленькая действует. И по обстоятельствам. Если чего – я сам его купирую. У меня зря, что ли, каждую жизнь собаки были? Что я, хвост обрезать не смогу?

– А леший с тобой, Фоня… Но ровно по полташке!

Водку мы пьем в спальне. Фонька стоит на низкорослой стремянке и ввинчивает недостающие лампочки между пластинами своего хваленого зеркального потолка. Я валяюсь поперек весьма раздолбанного двухспального ложа, перекатываю во рту маслину и периодически цапаю с прикроватной тумбочки заледенелую бутылку. Наклоняю ее над очередным клочком ваты и возвращаю на место. Продолжаю протирать немудреные и коварно блестящие инструменты: настоящий скальпель (фиг знает, откуда он взялся), швейцарский перочинный нож с шестью лезвиями (старенький, его Фоня в шестнадцатом, если не в семнадцатом, припер из Цюриха) и маникюрные ножницы из собственной косметички (Анькины или мои? Они похожи до жути, я их вечно путаю).

– Да помнишь ты… Мы втроем их делали, после Дориных похорон. Сидели у Лены, на зимнее солнышко, ты про Кейптаун пела и слова перевирала. Ну?

– Тьфу! Кха-ха… Помню! – Коварная маслина, естественно, заглотнулась целиком.

Было дело. В декабре, когда погибла Дорка, мы пытались найти одну семью из Ленкиной прежней жизни, выйти через этих мирских на нужного нам типуса. Состряпали приличную легенду. Дескать, молодая Ленка по воле себя-покойницы раздаривает знакомым всякое немудреное наследство: фарфоровых слоников, вазочки и прочее каслинское литье вместе с палехскими шкатулками. Наскребли по своим сусекам целую кучу восхитительной дряни, заговорили каждую безделушку на удачу, здоровье, счастье и прочие оговоренные Контрибуцией моральные ценности. Вот эти презенты (которые Ленка потом честно и, главное, с пользой дела раздала) и были «закладками». Пользуясь стандартной терминологией – «нерукотворными однозарядными аргументами со сроком годности от трех до пяти лет». Забавное ведьмовство, его еще называют «мелочь, а приятно».

– Слушай, я вспомнила. Только въехать не могу, к чему ты клонишь. «Закладки» – они позитивные, добро в дом приманивают. Так?

– Так да не так… – отзывается с верхотуры эта пародия на электрика. – Мы же в Шварце вместе на одних лекциях сидели. Неужели ты не помнишь?

– Не помню?! Я все помню! У меня профессиональная память, актерская! Я тебе хоть сейчас что хочешь процитирую, ты мне только скажи, по какому предмету?

Я подскакиваю, тщательно следя за тем, чтобы не сбить проклятущим хвостом что-нибудь ценное с тумбочки. Но обходится без катастроф. И вообще, по-моему, хвостик слегонца обтрепался. Я, конечно, его теребила в пылу беседы, и разве что водку им не занюхивала, но все равно… Кажется, тает. Сказать Фоньке или не говорить?

– Не надо на меня так лучезарно сиять, я не профессор Фейнхель, оценку ставить не буду. Ты по истории Темных времен автомат получила. Поэтому не помнишь ни шиша. А я как раз этот билет вытянул, до сих пор чего-то в голове осталось…

Фонька топчется на своей стремянке, как оратор на броневике или еще на какой военной технике. Разве что о светлом будущем России не вещает, уже спасибо.

– В наше время «закладки» заговаривают только на добро. Раньше с ними дело обстояло строго наоборот. Усекла?

– Так это ж Несоответствие! – Я тянусь за водкой, хотя весь наш хирургический набор давно обработан. – Покушение на судьбу мирского от пяти лет, а за наших вообще кольцо с камушками светит. Фонь, ты с дуба рухнул!

– Сама такая… – Фонька показывает мне язык. У него вторая сотня почти за середину перевалила, а он пацан пацаном.

– Это какая такая? – Я нашариваю за спиной подушку – розовую, в форме пошлого сердца, да еще и облепленную Маргошиной шерстью. Такой кидаться – в самый раз. Главное, чтобы Фонька с лестницы не загремел: – Ты на кого тут бочки катишь, млекопитающее? – Я запускаю первый снаряд.

Фоньчик честно перехватывает подушку и даже отфутболивает ее в ответ, я беру на вооружение подвернувшуюся под руку плюшевую образину в форме крупногабаритного игрушечного лося. Лось поражает Фоню в плечо, а потом рикошетит в сторону Марго, зашедшей к нам на огонек. Хорошая собака, славная, веселая! А ну выплюнь мой свитер, паразитка! Где там у нас снаряды? Я, не глядя, перебираю валяющиеся у меня за спиной предметы. Корчу при этом страшные рожи и обещаю Фонечке показать кузькину мать, внеплановое зимовье раков и свет в конце тоннеля.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 93
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?