Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард
Шрифт:
Интервал:
Я был до того ошеломлен, что не мог ничего ответить. Рассудок мой отказывался допустить возможность подобного.
— И все же, о царица, — наконец заговорил я, — пусть даже люди возрождаются снова и снова, у тебя совсем другая судьба, если, конечно, ты говоришь правду. — Она вскинула голову, и, заметив, как сверкнули глаза под покрывалом, я поспешил добавить: — Ты же никогда еще не умирала.
— Да, — ответила она, — благодаря случаю и благодаря своей мудрости я сумела разрешить одну из величайших тайн этого мира. Если существует жизнь, о иноземец, то почему же нельзя ее продлить? Что такое десять, двадцать или пятьдесят тысяч лет в истории жизни. За десять тысяч лет дожди и бури стачивают горную вершину всего на какую-нибудь пядь. За две тысячи лет эти пещеры не переменились, ничто не переменилось, кроме животных и людей, которые мало чем отличаются от животных. Пойми: тут нет ничего удивительного. Да, сама по себе жизнь удивительна, но в ее продлении нет ничего удивительного. Природа, как и ее дитя Человек, имеет живую душу, и тот, кто сможет уловить ее эманацию, будет жить вместе с ней. Не вечно, разумеется, потому что и Природа не вечна, и она умрет, как луна. И самой Природе суждено умереть, говорю я, вернее, перейти в другое обличье и погрузиться в сон, который будет длиться до ее возрождения. И как же она умрет? Я думаю, что это время еще не наступило, и покуда она живет, будет жить и тот, кто проник в ее сокровенные тайны. Я смогла проникнуть не во все, а лишь в некоторые ее тайны, но я знаю больше, чем кто-либо иной до меня. Я не сомневаюсь, что и для меня это великое таинство, и не хочу сейчас озадачивать им твой разум. В другой раз, если у меня будет желание, я открою тебе больше, но может случиться и так, что я никогда больше не заговорю об этом. А тебе не хочется знать, как я узнала о вашем прибытии и как спасла ваши головы от раскаленных горшков?
— Да, о царица, — тихо произнес я.
— Тогда посмотри на воду. — И она показала на фонтанчик, затем нагнулась и простерла над ним руку.
Я встал. Вода тут же, у меня на глазах, потемнела. В следующий миг она просветлела, и я с необыкновенной отчетливостью увидел наш бот, стоящий в заглохшем канале. На днище его, укрывшись с головой курткой, чтобы не кусали москиты, спал Лео. Я, Джоб и Мухаммед, идя по берегу, тянули бечеву.
Откинув голову, я закричал, что это колдовство, ибо вся сцена хорошо запечатлелась в моей памяти.
— Нет-нет, о Холли, — ответила она, — считать, что это волшебство, невежественно. Волшебства нет — есть только знание тайн Природы. Эта вода — мое зеркало, в нем я — если у меня появится такое желание, а это бывает не часто — могу видеть картины происходящего. И показать тебе прошлое, если оно имеет какую-то связь с этой страной, с тем, что помню я или ты, смотрящий. Если хочешь, припомни какое-нибудь лицо — и оно сразу изобразится на воде. Правда, я еще не постигла всей тайны — будущее от меня скрыто. Но, должна тебе признаться, это старый секрет: его знали еще много веков назад арабские и египетские колдуны. Так вот, как-то раз я вспомнила об этом старом канале — прошло уже двести веков с тех пор, как я плыла по нему, — и мне захотелось взглянуть на него. Я увидела лодку, троих людей, идущих по берегу, и еще одного, спящего в лодке: его лица я не могла разглядеть, но это был молодой человек благородного вида; я послала своих людей и спасла вас. А теперь ступай. Нет, погоди, расскажи мне об этом молодом человеке, которого старик называет Львом. Я хотела бы взглянуть на него, но ты говоришь: он болен лихорадкой, к тому же ранен.
— Он очень болен, — печально проговорил я. — Помоги ему, царица, ведь ты, конечно, знаешь искусство врачевания.
— Конечно, я могу исцелить его, но почему ты говоришь с таким беспокойством? Ты любишь этого юношу? Уж не твой ли он сын?
— Мой приемный сын, о царица. Повели принести его сюда.
— Нет. Давно ли началась лихорадка?
— Сегодня третий день.
— Подождем еще день. Может быть, его организм справится сам, лучше бы обойтись без моего вмешательства, ибо применяемые мною лекарства сотрясают самые основы жизни. Но если завтра вечером, к тому часу, когда началась болезнь, ему не полегчает, я приду и исцелю его. Кто за ним ухаживает?
— Наш белый слуга — тот, кого Билали называет Свиньей, — и еще... — тут я запнулся, — и еще девушка по имени Устане, очень красивая девушка из этой страны; увидев Лео впервые, она подошла и обняла его, с тех пор она не отходит от него ни на шаг — таков, я понимаю, обычай твоего народа, о царица.
— Моего народа? Не говори мне о моем народе! — запальчиво возразила она. — Эти рабы не мой народ; они только псы, исполняющие мои повеления; что до их обычаев, то я не желаю их и знать. И не называй меня «царицей» — мне надоело все это раболепие, все эти пышные титулы, — зови меня просто Айша: это имя сладостно для моего слуха, оно — эхо минувшего. Так ты сказал: Устане? Уж не та ли она, против которой меня предостерегали и которую я сама предостерегала? Уж не она ли... погоди, я посмотрю. — Она нагнулась, сделала пасс над водой и пристально в нее вгляделась.
На глади воды, как в зеркале, отразились благородные черты лица Устане. Склонив голову, девушка с бесконечной нежностью смотрела вниз, и на ее правое плечо свешивались длинные каштановые
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!