Миллионер, Париж и туфелька - Юлия Бузакина

– Знаешь, в чем твоя проблема, Оля? – бросил мне в спину Свободин.

Я обернулась.

– И в чем же?

– Ты не умеешь ценить то, что у тебя есть. Ты веришь тому, что тебе говорят, и даже не пытаешься отвоевать собственное мнение.

– Отстань.

Опустив плечи, я прошмыгнула в издательство, всем сердцем желая не встретиться с насмешливым взглядом Али или Доронина.

Благодаря усердию Али, объявившей мне негласную войну после того, как я выгнала ее с места у окна, к обеду все в издательстве знали, что я влюбилась в Волкова и написала розовые сопли.

Наверное, даже в самых страшных снах я не могла представить, что такое случится наяву. Меня разглядывали, как чудную зверюшку в зоопарке, и с понимающими улыбками перешептывались.

«Она еще и требовала оставить за ней авторское право, представляете?»

«Дилетантка! Написала бред и еще хотела, чтобы на обложке красовалась ее фамилия»

«Да кто она такая, чтобы ее фамилия была на обложке автобиографии про Макса Волкова?»

В «Карамельке» от меня отворачивались, как будто я прокаженная. А в самом первом ряду презирающих занял место когда-то обожаемый мной Доронин.

Моя единственная подруга Кира была на больничном, поэтому поддержать меня было некому. Лишь Петя Свободин, гордо и надменно прошествовав мимо разношерстно ухмыляющейся публики, сел рядом.

– Оль, – раздраженно шепнул мне он. – Что-то не так. Неспроста эта сладкая парочка про тебя такие слухи распустила.

– За ними стоит Воеводина, – обреченно пожала плечами я.

После обеда меня вызвали в кабинет главного редактора.

– Я пойду с тобой, – брови Свободина угрожающе сдвинулись на переносице.

– Не стоит, – покачала головой я.

Али в приемной не оказалось, и я с облегчением выдохнула.

– Сколько ты хочешь? – уставилась на меня своими маленькими глазками Воеводина.

Я непонимающе захлопала глазами.

– О чем вы говорите?

– Сколько тебе заплатить, чтобы ты отказалась от своего авторского права на проект с Волковым?

– Мне не надо ничего платить. Выбросьте вы в урну этот проект! – не выдержала я. Меня уже начинало трясти от одного упоминания про автобиографию.

– Ты с ним спала, да? – раздраженно выкрикнула она. – Поэтому он требует, чтобы на обложке стояла твоя фамилия?!

– Что?

У меня вспотели ладони и вспыхнули щеки. Как можно задавать такие бестактные вопросы? Если между нами что-то и было, это никого не касается!

– Сколько тебе заплатить, чтобы ты отказалась от права на текст?

Я поднялась со своего места и молча направилась к выходу.

– Неужели ты не понимаешь, что тебе с ним ничего не светит?! – бросила мне в спину Воеводина. – Он – Макс Волков, а ты просто помощник дизайнера обложек! Возможно, ты симпатичная, а ему было скучно, и ты уговорила его не соглашаться ни на какую другую фамилию на обложке в обмен на твою услужливую податливость! Но такой способ вряд ли поможет тебе продвинуться по служебной лестнице!

Я обернулась. Нет, еще никто и никогда не говорил мне подобных вещей в лицо. Наш с Максом роман был именно романом, пусть скоротечным, но там не было никакого холодного расчета. Я выполняла работу искренне и с чистым помыслом, потому что я влюбилась в него.

– Мне ничего не нужно. Забирайте даром тот глупый текст, – пробормотала я и пулей вылетела из кабинета.

Все, с меня достаточно. Пусть забирают, только отстанут.

В нашем отделе, разделенном прозрачной перегородкой, Свободин озадаченно таращился на экран своего компьютера.

– Оля!

– Что еще?

– Подойди сюда.

Я взглянула на экран. Там красовалась новенькая обложка для автобиографии. На ней Волков в перчатках боксирует грушу. А сбоку автор – Аля Доронина.

– Аля Доронина? – непонимающе выдохнула я.

– Симбиоз Алевтины Воеводиной и Андрея Доронина? – приподнял бровь Петя.

Из моего горла вырвался нервный смешок.

– Не может быть…

– Может. Она решила за счет твоей работы пропиарить свою дочь. Воеводина слишком громкая фамилия, а Доронина звучит вполне сносно.

Что-то снова сжалось в комок у меня в груди. Я сидела и пялилась на новую обложку с глупым псевдонимом, взятым Алей у Доронина на прокат, и мне было до боли жаль, что нас с Максом так глупо обвели вокруг пальца.

Я не знаю, что со мной произошло дальше. Видимо, меня окончательно загнали в угол некрасивые поступки Воеводиной, потому что я медленно начала собирать свои вещи.

– Оль, ты куда?

– В отдел кадров. Напишу заявление об увольнении. С меня достаточно.

– А как же я, Оля? Я без тебя здесь совсем скисну! – испуганно схватил меня за руку Свободин.

– Справишься. На мое место придет работать еще одна дурочка с заниженной самооценкой.

Петя, растерянно хлопая глазами, остался стоять посреди отдела.

Мне было жаль расставаться с ним. Как ни крути, а он был единственным другом, поддержавшим меня в самый сложный момент. Но у меня не было ни малейшего желания продолжать оставаться в издательстве «Книжкин дом».

В отделе кадров никого не оказалось. Я втянула в себя побольше воздуха и просто направилась к выходу. Напишу заявление завтра с утра. И буду искать другую работу. Достаточно с меня унижений от Воеводиной.

Я шла по мокрому тротуару, сжимала в руках свою сумочку, и мне казалось, что моя самая большая потеря – это не работа в издательстве. Самая большая потеря в моей жизни – Макс Волков. Потому что без него в нашем городе даже не выглядывает солнце.

Я ворвался в гостиничный бар как раз в тот момент, когда Вера и мама пили шампанское на брудершафт. Да, за те сорок минут, что я провел в номере, они успели, как следует, приложиться к бутылке шампанского и теперь были, мягко говоря, навеселе.

– Вера!

Я грубо схватил мамину подружку за плечо и развернул к себе.

– Макс, ты что? Я чуть шампанским не подавилась! – взвизгнула она.

– Ой, кажется, мне пора припудрить носик, – подала голос моя мама, и нетвердой походкой зашагала в сторону дамского туалета.

– И не только тебе! – спохватилась Вера, но я крепко впился пальцами в ее локоть.

– Что такое, Макс? – недовольно посмотрела на меня она.

– Наш отец. Они уже в самолете. Летят сюда! – вырывался у меня из груди отчаянный вопль.

– Как? – Вера пытается сфокусировать взгляд на моем лице.