Кто, если не я? - Катажина Колчевська

– Ну, не совсем так… – пытался объяснить Роберт.

– Вот это номер! – воскликнула я и расхохоталась. Мой зять растерялся. Я так хохотала, что аж живот разболелся. – Удачи вам, дорогие мои! – выдохнула я, когда смогла наконец говорить.

Обняла его за плечи театральным жестом и повела в комнату, где ждали наши девушки. Оля уже уснула, а Магда сидела одурманенная и тупо пялилась в одну точку. Я специально превысила дозу.

– Роберт, проводи Магду в машину, – скомандовала я ему и взяла спящую Олю на руки. Она неосознанно прижалась ко мне, а я наслаждалась минутой, обнимая ее теплое тельце. Отнесла ее в машину, усадила в креслице и крепко поцеловала. В последний раз вдохнула ее сладкий запах. Когда обе сидели уже на своих местах, готовые ехать домой, я подошла к зятю. Не смогла сдержать глупой и злорадной улыбки.

– Держись, старик! Большого тебе терпения! От всего сердца!

– Спасибо тебе за все, Аня. И за те девять месяцев!

– Больше, дорогой мой. Тридцать восемь недель! Почти как беременность! – Я обняла его. – Спасибо, что хоть ты поблагодарил! А сейчас пора ехать. Обе панночки будут спать почти всю дорогу.

Они уехали. Я вернулась домой и плотно закрыла за собой дверь. Пошла в кухню, вытащила из шкафчика бутылку коньяка и глотнула просто из горла. От радости!

Я так радовалась, что пила, не просыхая, два дня, пока мои скромные запасы не закончились. Выбора у меня не было, пришлось ехать в магазин. За день до поездки я не пила с обеда, потому что боялась расстаться с очередной тысячей.

Рано утром в более-менее приличном состоянии я отправилась за покупками. Естественно, в этот раз полицейских не было. С ними всегда так – когда нужны, их нет, а когда не нужны, тут как тут. Я запаслась спиртным и вернулась к прежней жизни.

Все покатилось под откос. Когда просыпалась, я не знала, утро или вечер и какой сейчас день недели. Пила, потом глотала лекарства, чтобы уснуть. Утро начинала с алкоголя, чтобы проснуться.

Сначала я пила от радости, потом стала пить от тоски. Ела что попало, лишь бы побыстрее. Не мылась и не переодевалась. А зачем? Так прошла неделя. Или две. Трубку не брала, хотя звонили часто. Потом вообще выдрала кабель и жила как во сне. Вот только здоровье стало подводить – с каждым днем я чувствовала себя все хуже и физически, и морально. Старалась держаться, как могла. Увеличивала дозы.

Однажды утром, во всяком случае мне казалось, что наступило утро, меня разбудил звонок в дверь. Наверное, звонили целую вечность, потому что ощущения были такие, будто кто-то долго бил меня по голове. Сползла с дивана и пошла открывать.

– Зараза, Анька, что тут у вас творится? – завопила Иоанна, вламываясь в коридор. Отпихнула меня так, что я влетела в стену и больно ударилась плечом.

– Где Оля? – орала, бегая по дому.

– А нету! – вежливо ответила я.

– Как нету? Где она? – воскликнула Иоанна. Она уже успела обыскать все углы. – Где Оля?

– У деда… с бабой, – пробормотала я и икнула.

– У Магды?

– Ага… ик…

Иоанна опять начала бегать по дому, заглядывала во все закутки и открывала шкафы.

– Правда! Холера! Это правда! Оли здесь нет, осталось только это, – сказала она и протянула мне Гав-гава. – Ты отдала ее! Отдала!

– Не отдала… иик… не отдала… они сами за ней приехали. – Я смотрела на Гав-гава, не в силах оторвать взгляд от игрушки.

– А ты решила допиться до смерти? Такая теперь у тебя цель? – прокричала она, приблизив лицо к моему. Вдруг отшатнулась на два шага и замахала рукой перед носом. – Боже, до чего ты себя довела!

Швырнула Гав-гава мне в лицо и снова пошла обыскивать дом. Вновь воткнула в гнездо телефонный провод. Вытащила все мои бутылки и таблетки, отнесла в кухню. Спиртное вылила в раковину, а лекарства спустила в унитаз.

– Знаешь что! С меня хватит! Делай что хочешь! – заорала она и вылетела из дому, но прежде, чем я успела глазом моргнуть, вернулась назад. – Я твои ключи забираю! – рявкнула Иоанна, схватила с комода связку ключей и наконец убралась окончательно, хлопнув за собой дверью. У меня в башке громыхнуло так, словно взорвался Чернобыль.

Ночью я проснулась от страха. Не могла понять, что меня так испугало. Решила, что приснился плохой сон, и снова попробовала уснуть. Не получалось. Какая-то непонятная тревога заставила меня встать с кровати. Вдруг я поняла, что все еще держу в руке Гав-гава. Я ходила с ним по дому и не могла найти себе места. Все перерыла, но не нашла ни капли алкоголя, ни единой таблетки. Как только закрывала глаза, на меня опять наваливался страх. Пошла в кухню, чтобы попить. Руки так тряслись, что не смогла донести до рта стакан воды и облилась. Наконец, мне удалось сделать пару глотков. Потом я включила свет во всем доме. Мне все казалось, что меня что-то подстерегает.

Уселась в кресло, спиной к стене. Сидела с широко открытыми глазами. Боялась их закрыть даже на секунду. Время от времени меня сотрясала дрожь и я обливалась холодным потом. Снова пошла на кухню, чтобы попить воды и померить температуру. Должно же у моего состояния быть какое-то рациональное объяснение. Градусник упрямо показывал тридцать шесть и шесть.

Снова села в кресло, но через минуту зачем-то опять сорвалась с места. Ноги сводило судорогой, а тут еще и зуд начался. То в одном месте, то в другом. Я почувствовала, что не могу усидеть на месте, вскочила и начала бесцельно бродить по дому. Все тело чесалось, болела голова, и волосы стояли дыбом от страха.

Не знаю, сколько прошло времени. Я решила, что умираю. Мне и в самом деле хотелось умереть. Мир казался перекошенным и искривленным. Предметы теряли цвет, их контуры расплывались, а звуки казались оглушительными, нереальными и причиняли боль. Страх усиливался, сжимая горло. Сердце бешено стучало. Я чувствовала, как в венах пульсирует кровь.

– Там ничего нет, ничего нет, – повторяла я себе, пытаясь успокоиться.

Когда начало светать, на меня обрушилась безумная боль. Я не понимала, где ее источник. Даже не представляла себе, что в моем теле может так болеть. Пробовала выпить парацетамол, но задание оказалось мне не по силам. Я даже не смогла открыть аптечку. Вытягивала руку, мне казалось, что вот-вот дотянусь, но утыкалась куда-то не туда, то в зеркало, то в стену рядом с ним. Психанула и начала бить по шкафчику рукой, а потом головой. Мир в моих глазах рассыпался на осколки, и все окрасилось в красный цвет. Я поняла, что умираю, и почувствовала облегчение. Все закончилось. Я погрузилась в темноту.

Когда я очнулась, поняла, что еще жива. После смерти ничего не ощущаешь, а мое тело пронзала нечеловеческая боль. Я страдала еще и оттого, что свет пробивался через сомкнутые веки. Я не могла пошевелиться, любое движение причиняло мучения. Слышала, как колотится сердце, но звук долетал словно издалека. Мне хотелось умереть, я очень старалась, но не получалось – не было сил даже глаза открыть, куда там с жизнью расстаться. Мне вдруг стало интересно, где я нахожусь, но мысли тоже причиняли невыносимые страдания. Я старалась просто лежать, чтобы поменьше импульсов доходило до мозга. Сердце билось где-то за левым ухом. Боль не прекращалась, она усиливалась с каждой секундой, хотя казалось, что это невозможно.