Ускользающее пламя - Кэтлин Вудивисс

Серинис не виделась с Бо несколько дней и теперь, окинув взглядом возвышающуюся над кроватью божественную фигуру, острее ощутила свою слабость. Еще недавно она радовалась тому, что он мирился с ее отказами впустить его, не пытаясь спорить. Тем не менее он постоянно присутствовал в ее мыслях, словно навязчивая мелодия. А сейчас он выглядел рассерженным, будто Серинис была виновата в своем плачевном состоянии.

— Уходите… — простонала она, отворачиваясь, чтобы скрыть неожиданно навернувшиеся слезы. — Я не хочу, чтобы вы видели меня такой.

— Я обещал заботиться о вас в болезни и здравии, дорогая, — напомнил Бо.

— Тогда выбросьте меня за борт, — предложила она, цепляясь за одеяло, которое Бо потянул на себя. — Я больше не вынесу ни дня этой пытки.

— Попробуйте сесть, — велел Бо, игнорируя мольбы и обнимая ее за плечи.

Серинис попыталась покачать головой, но тут же отказалась от нелепой мысли.

— Не могу! Так мне станет хуже. Я просто хочу, чтобы вы ушли.

— И дал вам умереть? — Бо издал короткий смешок. — Ни за что!

Серинис раскрыла глаза, изумляясь его жестокости.

— Бессердечный негодяй!

— Знаю. — Он помог ей сесть на край постели и свесить босые ноги, а затем просунул ее руки в рукава халата.

— Что вы делаете? — беспомощно простонала она. — Меня сейчас стошнит…

— Дышите глубже, — велел Бо, присев на корточки, чтобы помочь Серинис надеть туфли. — Все будет хорошо.

К несчастью, эти слова не успокоили ее желудок. Во внезапной панике Серинис метнулась к ведру и склонилась над ним. Тошнота долго не утихала. Наконец Серинис без сил повалилась на постель. Прикосновение прохладного влажного полотенца к лицу и шее принесло некоторое облегчение, но не успела она перевести дух, как Бо вновь поднял ее и поднес к губам чашку.

— Прополоскайте рот, — приказал он, не давая Серинис отвернуться.

С отвращением сморщив нос, Серинис последовала приказу. Вновь выпрямившись на краю кровати, она устремила на мужа скорбный взгляд.

— А теперь допейте остальное, — настаивал Бо, вновь прижимая чашку к ее губам. — Вы высохли как скелет кошки.

— За что вы меня ненавидите? — пробормотала она, делая глоток.

— Ненавижу? Ошибаетесь, мадам. — Заставив Серинис обхватить чашку трясущимися руками, Бо обтер ее лицо полотенцем. — Я только сержусь на вас за то, что вы были больны, а делали вид, будто дуетесь, словно капризный ребенок. Если бы Билли не был так предан вам, я строго наказал бы его за то, что он не доложил о болезни немедленно.

— Это я уговорила его молчать, — еле слышно выговорила Серинис, силясь отвернуться от чашки.

— Пейте!

— Не надо, Бо… Я больше не могу…

— Говорю вам, пейте!

— Бесполезно — все пойдет обратно.

— На этот раз — нет, поверьте.

— Ну хорошо, но только один глоток, — сдалась Серинис, но Бо не убирал чашку до тех пор, пока она не осушила ее.

Серинис снова попыталась лечь, но Бо заставил ее встать, завернул в одеяло и подхватил на руки. Распахнув дверь пинком, он вышел из каюты и понес Серинис по коридору.

— Не надо, Бо! — захныкала она, ненавидя себя за слабость и беспомощность. — Я не хочу на палубу! Матросы меня увидят…

— Вам необходим свежий воздух, мадам. Благодаря ему вам полегчает. И потом, увидев, с каким испуганным лицом Билли подбежал ко мне, вся команда ждет похорон.

— И вскоре дождется, — печально подтвердила Серинис, — как только меня прикончит холодный воздух!

Бо подавил улыбку, пробормотав:

— Ничего, я согрею вас.

Короткие осенние сумерки сменялись зловещим ночным мраком, но луна проложила по воде серебристую дорожку. Палубу овевал прохладный бриз, от которого у Серинис перехватило дыхание. Увы, легче ей не стало.

— Если вы не отнесете меня вниз, то пожалеете об этом, — предупредила она.

Бо послушался, лишь когда достиг ближайшего шпангоута и прислонил Серинис к нему. Она безвольно привалилась к мужу, положив голову на широкое плечо. Если бы чувствовала себя хоть немного лучше, она могла бы насладиться объятиями Бо, но сейчас ей мешали мысли о возможных последствиях.

— Бо, кажется, меня сейчас снова стошнит, — прошептала она. — Лучше бы вернуться в каюту — по крайней мере там мне некого стесняться.

— В каюте вам станет еще хуже.

— Но и здесь мне не легче, — возразила она.

Бо повернул ее спиной к себе, обнял за талию и указал на море:

— Смотрите вон туда, поверх борта.

— О нет! — простонала она и в смятении отвернулась. Почему он так жесток к ней? Меньше всего в эту минуту ей хотелось смотреть на волны!

— Не на волны, — объяснил Бо, касаясь губами ее волос, — а на горизонт. Луна взошла, горизонт виден отчетливо, взгляните на него.

Серинис прищурилась, пытаясь рассмотреть призрачную темную линию между морем и небом. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла:

— Он неподвижен!

— Вот именно, — с негромким смешком отозвался Бо. — Правда, Земля вращается, но вам незачем думать об этом. Считайте ее неподвижной.

Серинис грустно вздохнула:

— Лучше бы неподвижной была я… Он улыбнулся:

— Не сводите глаз с горизонта, Серинис. Просто смотрите на него и дышите чистым прохладным воздухом.

Серинис повиновалась и замерла в его объятиях. Время шло, постепенно она забыла обо всем. Тепло Бо приятно согревало ее. Наконец Серинис поняла, что ей стало легче Сделав медленный вдох, она с удовольствием выдохнула морской воздух.

— Кажется, я выживу.

Рассмеявшись, Бо поплотнее закутал ее в одеяло.

— Не холодно?

Серинис покачала головой, придвигаясь поближе к нем)

— Ничуть.

Морская болезнь, терзавшая ее с тех пор, как «Смельчак» покинул устье Темзы и устремился в открытое морс, быстро отступала, сменяясь жесточайшей усталостью, какую Серинис ощущала впервые в жизни.

Положив голову в уютную впадинку между шеей и плечом мужа, она со вздохом смежила веки. Ее дыхание стало глубоким и размеренным.

Бо не шевелился, радуясь возможности держать жену в объятиях. Он смотрел на черный бархат неба, усеянный мириадами звезд. Во время затворничества Серинис его мучила мысль о непонятном разладе в его жизни, и в конце концов он понял, в чем дело: ему недоставало общества жены. О прелестных молоденьких плутовках, которых Бо посещал в прошлом, он забывал, едва покидал их. Но мысли о Серинис не оставляли его ни днем, ни ночью, она влекла его к себе все сильнее.

Корабль дрогнул под боковым порывом ветра, борясь с Гольфстримом. Еще в начале своей карьеры Бо осознал, что плыть на запад через Атлантический океан все равно что подниматься в гору. Путь «вниз по склону» занимал чуть больше месяца — благодаря преобладающим западным ветрам. Но обратное плавание растягивалось на добрых три месяца. Хотя на суше этого времени едва хватило бы на ухаживание, Бо надеялся, что он успеет решить, как далеко способен зайти в отношениях с юной красавицей, которую сжимал в объятиях.