Торжество любви - Грегор Самаров

Все больше и больше склонялся Гастингс к подобным мыслям и попросил об отставке. Хотя совет и директора компании проявили недовольство, но не могли ему отказать.

Наконец пришла в Калькутту отставка Гастингса, вызвав большой резонанс по всей Индии. Тринадцать лет управлял Индией Гастингс; из всех сражений выходил победителем, многие из его врагов стали ему друзьями и всюду чувствовали спокойствие, когда знали, что бразды правления лежат в его твердых руках. Все стремились в резиденцию в Калькутте, чтобы выразить уезжавшему губернатору свое уважение и сожаление; все князья прислали свои посольства, европейские колонии — своих представителей, и Гастингс чуть не поколебался в своем решении, когда увидел себя окруженным в последний раз блеском Востока. Но он думал и о своих подрастающих сыновьях: только на родине он мог бы найти им соответствующее поприще в жизни. Он остался твердым в своем решении и приказал готовить корабль, на который уложили все его сокровища, драгоценности и редкости, которые Гастингс увозил в свое отечество. Капитан и Маргарита сопровождали их. На родине Гастингс мог устроить мужа своей падчерицы, в Индии же он зависел бы от будущего губернатора.

День отъезда настал. Блестящий поезд дружески расположенных к Гастингсу князей и их послов провожал его в гавань. Население по дороге стояло большими рядами и громко приветствовало губернатора. Отряд войска оказал отъезжающему военные почести, и салют пушек с форта Вильяма раздавался далеко. Бесчисленные шлюпки провожали отходивший корабль.

Ветер надул паруса, берег исчез вдали. Гастингс еще раз обернулся и обнял Марианну.

— Там, за нами, осталось боевое прошлое, — вздохнул он, — и счастье, данное нам небом, но в нашей жизни есть не одно прошедшее, нам еще улыбается и будущее, я чувствую почти юношескую силу, способную покорить и предстоящее будущее.

Гордо выпрямившись, стоял он у борта корабля и глядел в бесконечно пенившиеся волны. Он не думал о том, что ему придется считаться с новыми людьми, с новыми обстоятельствами и что, как говорил один историк того времени, «пятидесятилетний дуб нельзя пересаживать на новую почву». Врагов он побеждал только на земле Индии, где глубоко пустил корни и мог получать неистощимую силу, но они его ожидали на английской почве, которая принадлежала им и от которой он отвык.

Весь Лондон только и говорил о возвращении губернатора Индии.

Он так часто вызывал общий интерес, и его личность была окружена сказочным волшебным ореолом; основанное Гастингсом могущественное государство, значение которого хотя и не вполне еще, но сознавалось всеми, казалось таким заманчивым…

Гастингс воспринимался необыкновенным человеком, а за дела, которые он совершил в Индии, его стали считать чуть ли не великим. Так что ничего удивительного нет в том, что на родине его ожидала встреча, которой достоин только победоносный полководец.

Во всех слоях общества только и говорили, что о губернаторе Индии, о красивой и благородной его супруге, об окружающем их блеске, о чудных лошадях, индусских слугах, одетых в цветные и блестящие, золотом шитые костюмы. На всех выставках красовались его портреты. Где бы он ни появлялся публично, на прогулках в парке или на улицах, собиралась толпа и громко приветствовала его. Газеты ежедневно писали о нем и о визитах, которые он делал, или приемах, на которых он присутствовал, как о событиях при дворе.

Одним из первых, посетивших его по прибытии, оказался лорд Генри Дундас, и с ним пришел лорд Торнтон. Он привез познакомить Марианну со своей молодой красивой женой, принадлежавшей к знатнейшему лондонскому обществу; вежливо и без стеснения поговорил с Маргаритой и любезными словами приветствовал капитана Синдгэма. Страсть, волновавшая его, исчезла под гордым спокойствием, с которым он обсуждал свои будущие планы.

Гастингсу оказывали высочайшие почести. Директора компании приняли его на торжественном заседании и передали единогласную благодарность за оказанные им услуги, которые никогда не забудутся. Наконец состоялся его прием при дворе, и здесь в первый раз обнаружили свое действие непримиримые враги губернатора Индии.

Когда смолк первый восторг по поводу основателя Индийского царства, то там, то здесь начали подниматься голоса, осторожно намекавшие на темные пятна его правления.

Все, что касалось Гастингса, интересовало общество. Поэтому говорили и о Марианне, и ее прошлом. Намеки, делаемые газетами, достигли своей цели — они смутили королеву, которая велела навести справки о прошлом леди. Результаты подтвердили те необычайные для высшего света отношения, которые существовали между Гастингсом и его настоящей супругой.

Некоторые дамы английской аристократии, косо глядевшие на Марианну за ее немецкое происхождение и завидовавшие ее блестящему положению, повлияли на желание королевы принять ее. Королева колебалась, под всякими предлогами откладывая прием губернатора с супругой. Наконец приказали Гастингсу сначала одному явиться на аудиенцию к королю, который тоже уклонился от его визита, ссылаясь на болезнь королевы. Гастингс передал королю, что может подождать аудиенции, пока королева не выздоровеет, потому что его супруга хочет лично вручить королеве подарки, привезенные из Индии.

Вопрос о королевском приеме начал занимать всех. Хотя о нем и говорили шепотом, Гастингс впервые почувствовал, что перед ним препятствие, которое он не может открыто побороть, как он побеждал все невзгоды в Индии. С усилием сдерживал он себя от резких поступков. Он не мог примениться к свету, в котором надо достигать намеченной цели окольными путями. К тому же в политическом отношении его положение пошатнулось, столкнувшись с сильными противниками, относящимися к его личным врагам.

Чарльз Фокс, озлобленный противник Питта и друг принца Уэльского, внес во время своего управления министерством ост-индский билль, по которому Индия должна непосредственно подчиняться управлению министерства. Укрепляя этим свое несколько ненадежное положение, он надеялся, что власть и влияние на индийские дела, особенно в финансовом отношении, создадут министерству большую независимость по отношению к королю и парламенту.

Чтобы мотивировать свой билль и провести его, Фокс вошел в сношения с Бурке и с Филиппом Францисом, задействовал печать и своих приверженцев, которые выставляли в самых ярких тонах на страницах газет деспотическое и полное ужасов правление генерал-губернатора Индии. Мотивом он выставлял то, что компания, общество, учрежденное единственно для торговли, не в состоянии продолжать деятельность предприятия, которое угрожает в будущем стать самостоятельным. Но Фокс ошибался. Если бы у компании отняли самостоятельное владычество над Индией, то и двор, и вся придворная партия, особенно сильная в то время, выступили бы за то, чтобы образовать государство, соединенное с Англией, под верховной властью короля; парламент же, со своей стороны, хотел подчинить Ост-Индию себе. Фокс предлагал учредить министерское управление, почти равноправное королю и парламенту, и, конечно, его план всюду встречал противодействие, которым постаралась воспользоваться компания, имея благодаря своим денежным средствам возможность сильно влиять на прессу и общественное мнение. Двор и все общество восставали против такого плана.