Завороженная - Джейн Фэйзер

– Разумеется, все, что касается отделки комнат, мебели, я отдаю в полное ваше распоряжение, Ливия, – сказал Александр. – Я не стану навязывать вам свои предпочтения.

Да, чтобы привести старый дом в надлежащий вид, понадобятся немалые средства, подумала Ливия. За те несколько месяцев, что прошли с тех пор, как она вступила в права наследования, сделать Ливия успела немногое. Пяти тысяч гиней, унаследованных Ливией вместе с домом, едва хватило на небольшой косметический ремонт. Но при наличии средств, воображения и вкуса дому можно вернуть былое величие и красоту.

– Дом действительно нуждается в ремонте, – сказала Ливия. – Но до Рождества остается совсем мало времени.

– Вы будете удивлены, – сказал Александр, внезапно оживившись. – Я приглашу архитектора, и, когда все вопросы будут с ним улажены, мы предоставим ему возможность воплощать ваши идеи в жизнь, а вы тем временем будете готовиться к свадьбе.

– И еще один момент, князь, – нахмурившись, сказал викарий. – Я старик, и мне было бы жаль потерять дочь из виду до конца дней. Насколько я понимаю, вы намерены оставаться в Англии, по крайней мере до окончания войны?

– Да, сэр. Пока в Европе идет война, я не покину Лондон. А кто знает, когда наступит мир? – Александр выразительно пожал плечами. – Но я не буду принимать никаких решений, не поговорив с Ливией.

Глаза викария подернулись дымкой.

– Проклятая война, и неизвестно, когда наступит мир. Глупцы, жадные, бессовестные глупцы.

Для викария, обычно спокойного и умеренного в своих высказываниях, его речь показалась Ливии слишком эмоциональной.

– Война не может продолжаться вечно, – возразила Ливия.

– Ваш отец прав, Ливия. Конца войне не видно.

И не будет ей конца, пока он, Александр Проков, и его сподвижники не изменят ход событий. Но чтобы сделать то, к чему они так долго и тщательно готовились, каждому из них придется переступить через себя. Как мужчина и воин, Проков понимал, что победа не дается без жертв, но на сердце все равно лежал камень. Отставить сантименты, приказал себе Александр. Ты лишь следуешь давним российским традициям и сделаешь то, что много раз уже проделывали другие, избавляя Русь от недостойных правителей. Сколько их, тиранов и деспотов, жалких шутов и жестоких безумцев, кануло в Лету, приговоренных теми, кто из любви к Родине взял на себя грех судить и казнить помазанников Божьих? Сколько их, тайно убиенных, помнит история многострадальной России?

Кто знает? Кто вел им счет? И если список пополнится еще одним бесталанным правителем, Россия лишь вздохнет с облегчением.

Ливия, взглянув в глаза Александра, поежилась, словно ее обдало холодом. Она бросила взгляд на окно, но оно было плотно закрыто.

Атмосфера в парадном зале Зимнего дворца в Санкт-Петербурге была холодной и стылой, как вода в Неве. Приглашенные для аудиенции к императору чувствовали себя словно солдаты на плацу, в ужасе ожидавшие оглашения приговора трибунала. Дипломаты, вытянувшись в струнку, смотрели прямо перед собой на выстроенных в шеренгу напротив великих князей и княгинь. Между двумя шеренгами проходил царь в парадном мундире под руку с роскошно одетой матерью. Жена императора, одетая скромнее, следовала в нескольких шагах за ними. Члены императорской семьи не произнесли ни слова, отделываясь лишь кивками, пока император не подошел к французскому послу генералу Коленкуру.

– Добрый вечер, посол. Надеюсь, вы в добром здравии?

– Да, милостивый государь, благодарю. – Генерал поклонился. – Благодарю вас за честь быть приглашенным сюда. Надеюсь, ваше величество посетит прием в нашем посольстве на следующей неделе.

– Если время позволит, мы с радостью посетим прием. – Царь улыбнулся и двинулся дальше. Дамы из царской семьи последовали за императором. Когда царственное семейство скрылось за массивными двустворчатыми дверями, охраняемыми лакеями навытяжку, по обеим шеренгам пронесся вздох облегчения.

– Слава Богу, все закончилось, – пробормотал своему коллеге генерал Коленкур. – Готов ходить на приемы к матери императрице хоть каждый день. Эта леди понимает, что для монарха есть вещи и поважнее, чем строгое соблюдение протокола. – Он состроил кислую мину. – Императрица живет на широкую ногу, это верно. Но она может себе это позволить, – мрачно прошептал он. – Вскоре мне придется продать последнюю рубашку. Эти русские чертовски высокомерны и при этом дьявольски вероломны. Они улыбаются тебе, говорят комплименты, подгребая под себя все, что бы ты им ни предложил, а потом плюют тебе в лицо.

Собеседник Коленкура понимающе кивнул. Все знали, что французский посол, стремясь переманить русских на свою сторону, едва не довел себя до банкротства, устраивая роскошные приемы.

– Скажу тебе, Алан, – продолжал посол, – я устал бросать деньги на ветер. И потраченного впустую времени жаль. Они никогда не найдут общего языка с нами, с Бонапартом, и я искренне опасаюсь за царя. Дворяне никогда не мирились с деспотичным государем, который, не считаясь с их интересами, гнет свою линию. – Он выразительно провел ребром ладони по горлу. – Не знаю, понимает ли Александр, что ему грозит. Вряд ли он прислушивается к тому, что шепчут у него за спиной.

Александр в это время устало, но вежливо слушал мать.

– Надеюсь, ты не пойдешь на прием к Коленкуру, – заявила она. – Этот человек так же вероломен, как и император, которому он служит.

– Его лояльность не вызывает сомнений, мадам, – вяло возразил Александр.

– Но о корсиканце этого не скажешь, – заявила императрица мать, махнув рукой. – Ты подвергаешь себя опасности, записываясь в лакеи к Наполеону, Александр. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю.

Александр вздохнул.

– Я уважаю ваше мнение, мадам, но в данном случае я поступлю так, как считаю нужным. Альянс с Францией принесет нашей стране честь и славу.

– Французы тебя околдовали, – презрительно заявила вдовствующая императрица. – Неужели ты не видишь, что творится в твоем окружении? Все говорят, что Наполеон ведет себя так, словно Россия – уже часть Франции, и ты, российский император, для него всего лишь префект глухой провинции.

– Пусть говорят, что им вздумается, – сказал Александр. – Но я был и остаюсь царем, государем всея Руси, и буду править своей страной так, как считаю нужным.

– А как насчет заговоров против тебя? Ты и на них готов закрыть глаза, Александр? Подумай об отце. Ты хочешь такой же судьбы?

Александр с едва заметной усмешкой покачал головой.

– Я знаю, что против меня строят козни. Знаю об интригах – и здесь, и за границей, особенно в Англии, и я их не боюсь. У меня свои планы, свои заговоры и свои интриги, мадам. Мне есть что противопоставить врагам.

Мать Александра посмотрела на сына, внезапно прищурившись.