Монтер путей господних - Ирина Сыромятникова

— Мне очень интересно, что ты напишешь в своей работе, малыш! Но учти — я буду оппонировать.

Алех только ухмыльнулся: он был уверен, что любой труд на выбранную им тему вызовет бурю обсуждений. Препираться с людьми белому нелегко, но ради истины он готов был пожертвовать душевным спокойствием. Правде надо смотреть в лицо!

Надо, но боязно — на дне сухого колодца обнаружились толстые железные ворота из весьма приличной стали. К эпохе Белого княжества они не подходили никак. Створки разжали домкратом: они не распахивались, а уходили вбок. Первым в гробницу зашел черный, а следом самый смелый (или самый дурной) Пьер.

— Ничего нет, — пожал плечами старший чистильщик, — даже странно.

— Зато находок будет много. Вот, лежало прямо у двери! — Пьер продемонстрировал собравшимся полдюжины дисков из мутного стекла с разноцветной металлической инкрустацией.

— Надеюсь, ты отметил место, где их взял? — нахмурился Нурсен.

— Естественно! — обиделся Пьер. — Они валялись под ногами, я чуть не наступил. Такое впечатление, что их просто протолкнули внутрь через щель в двери.

— Какие-нибудь охранные амулеты? — предположил Алех, но использовать магию на странных кругляшках не рискнул.

— В лаборатории разберемся.

Нурсен и Пьер отправились описывать и паковать артефакты. Алех заглянул в опустевший колодец и почувствовал непонятную дрожь — слишком уж необычным было это место. Оно напоминало не руины Белого княжества, а скорее таинственный город Наблы (как его описывали побывавшие там).

— Странно все это, — пробормотал белый, не зная, к кому обращается, и поспешил за товарищами.

Этой ночью полевой лагерь долго не мог успокоиться. В призрачном голубом свете зачарованных светильников археологи планировали завтрашний день, маршрут осмотра гробницы и (как же без этого) меры безопасности. Алех в обсуждении не участвовал, так как знал: его все равно не пустят первым. Иногда обидно быть белым, но сейчас он испытывал странное облегчение. Молодой маг лежал, бездумно глядя на звезды и пытаясь представить себе людей, которые некогда спрятали эту гробницу от посторонних глаз. Как они дробили украшенный резьбой мрамор, тащили его через знойную пустошь, возможно возвращаясь не один раз. Потом наваливали сверху тонны плотного и тоже привозного грунта. Титанический труд! Алех не склонен был считать предков истеричными фанатиками. Для того чтобы ритуально «похоронить» статую, достаточно отколоть ей нос и утопить в ближайшем болоте. Надо бы узнать, нет ли у мрамора каких-нибудь особенных свойств… Используют же для построения пентаграмм мел — материал, не накапливающий магию, способный мгновенно и без искажений высвободить вложенное в него волшебство. Может, в кусках он тоже для чего-то нужен.

Утром у жерла колодца собрались все: археологи, маги, куратор. Вниз опустили голубые светильники, зачарованные медные Печати, молотки, веревки и прочую мелкую дребедень. Старший чистильщик был молчалив и сосредоточен.

— Начали! — Нурсен сложил пальцы в древнем отвращающем знаке.

Пьер решительно полез вниз. Веревка быстро скользила сквозь заклиненные створки ворот. Алеху казалось, что в стене под ними что-то тихо щелкает или едва слышно жужжит, впрочем, это могло быть самовнушением: белые никогда не отличались крепостью нервов. На первичный осмотр Пьеру отводилось пятнадцать минут, но беда пришла намного раньше.

Волна чужой агонии ударила Алеха по нервам: где-то там, внизу, только что умер человек.

— Беда, мастер! — выдохнул маг, пытаясь совладать с внутренней дрожью.

Впрочем, Нурсен чувствовал то же, а до остальных донесся искаженный стенами подземелья крик. Мистер Ламберт побледнел:

— Не может быть! Они говорили, что стражи не выходят на верхние горизонты!!!

Больше Нурсен не колебался:

— Бежим!!!

Есть у археологов-практиков хорошая привычка — при малейших признаках необъяснимого сваливать с места раскопок без размышлений (в мире, где в любой момент можешь откопать магический артефакт, а то и целого нежитя, такое поведение сильно сокращает смертность). Бежать бросились все: и маститые профессора, и наемные помощники. Вырвавшись под солнечный свет, менее опытные сбавили шаг, но их старшие товарищи и не думали останавливаться, пыхтящая толпа растянулась по дороге к холмам. Нурсен задержался у выхода, пытаясь доораться до оставшихся в лагере, младший чистильщик прикрывал отход (очень трудно заставить боевого мага бежать без оглядки). Сверкнули багровым огнем видимые элементы проклятий, и глиняные стены штольни осели, заваливая раскоп. Резонно рассудив, что пара минут у них есть, Алех потрусил к лагерю напрямик — личный пример будет действеннее невнятных криков. Людей нужно было уводить.

Эхо смерти блуждало в крови, будя первобытный ужас. Что могло уцелеть после векового пребывания за этими толстыми дверями и зачем вообще его нужно было ТАК закрывать? Взрыв невнятных ругательств подтвердил худшие опасения Алеха; прежде чем нырнуть в бурьян, укрывавший его почти с головой, он обернулся и увидел невероятное: сквозь свежий завал сочилась Тьма. Не жидкость и не дым, что-то подвижное и несвязное.

«Полчище насекомых?»

Белый в панике рванулся вперед, упал, на секунду потерял ориентацию и заметался в кустах, боясь оказаться там, откуда убегает.

«Шорох бы побрал эти заросли! Где же лагерь?»

Ответом ему был еще один вопль.

«Мастер Нурсен?!!»

Колени Алеха подогнулись. Волны агонии хлестали по нервам молодого мага, затертые эмпатами воспоминания проснулись разом, грозя свести с ума. Белый скорчился на земле, пытаясь успокоить пульс и не допустить панику в Источник.

«Не надо было мне сюда ехать, с моим-то самоконтролем. Или хотя бы взять с собой блокиратор…»

Преподанные наставниками навыки, еще не успевшие стать привычкой, просыпались с трудом.

«Любое волнение делает результат ворожбы непредсказуемым. Эмоции, усиленные Источником, разрушают сознание, сводят с ума».

Алех слышал, что боевые маги способны ворожить в гневе и ярости, для белого волшебника это было совершенно немыслимо. Только полное спокойствие, абсолютный самоконтроль позволяли прикасаться к Силе без вреда для себя и окружающих. Но каково достичь этого, когда чужая боль и ужас волнами раскаленной лавы атакуют чувства, когда рядом кто-то страдает, а ты не способен помочь даже себе? Платой за потерянный контроль всегда становилась смерть.

«Предки, помогите! Только вспышки Силы тут и не хватало — на километр вокруг все лягут. Не сейчас!»

Но боль кончилась, и маг достиг покоя, настолько абсолютного, что он был похож на смерть. Сердце нехотя толкалось в груди, легкие лениво наполнялись воздухом, и каждый следующий вздох был мельче предыдущего. Белый впадал в болезненное оцепенение — единственный способ отгородиться от пережитого ужаса. Утомленные чувства спали, погасли страх перед смертью, беспокойство за себя и других. На Алеха наползало ватное покрывало сна, грозящего стать последним, и не было рядом никого, кто бы мог помочь.