Жена Командира. Отчаянные - Вероника Лесневская

Преодолеваем длинный коридор, ненадолго останавливаемся возле железных дверей, но лишь для того, чтобы открыть их и войти внутрь.

Нулевой этаж встречает нас спертым воздухом, сводящей с ума темнотой и… пугающим до дрожи в коленях пением-стоном, доносящимся из мрачных глубин. Звук точь-в-точь как тот, что я слышала, когда побывала здесь в первый раз.

Пришло время открыть ящик Пандоры. Но я уверена, что мне не понравится то, что я увижу внутри…

– Куда думаешь направиться? – небрежно бросает Каратель, шагая впереди, но при этом даже не оглядывается, будто боясь показать истинные эмоции. Но я их чувствую и так: грусть вперемешку со злостью.

– Пойдем через лес, – как ни в чем не бывало произносит Командир, а меня окутывает его бессильным отчаянием, от которого больно в груди. – Да и не столь важно, куда. Главное – как можно дальше увести от вас Пустых, пока есть время…

Хочется накричать на них, чтобы прекратили говорить так, словно все идет по плану. Но мои мысли опять переключаются на режущие слух звуки, исходящие из глубины нулевого этажа.

Мы проходим ряд хаотично разбросанных пластиковых дверей, но не останавливаемся ни у одной из них. Движемся дальше, к баррикадам. Здесь поворачиваем, совсем как в моем видении, и утыкаемся в коричневую дверь, обитую железом.

Жуткие стоны становятся невыносимыми, забираются в голову, взрывают ее изнутри. Хочется сбежать, но желание получить ответы сильнее.

Каратель подбирает нужный ключ и со скрежетом проворачивает его в замочной скважине, вторя звукам, доносящимся изнутри. Укладывает ладонь на дверную ручку, пока я невольно обхватываю себя за плечи, и резко дергает скрипящее полотно на себя, открывая камеру, увешанную зеркалами, похожую на ту, где были мы с Эриком.

Жестом Каратель указывает мне оставаться на месте. Первым пропускает в помещение Командира, а потом заходит сам. Не выдержав, врываюсь вслед за ними, игнорируя недовольный кашель Руслана.

Протискиваюсь между мужчинами и замираю, чувствуя на локте цепкую хватку Карателя – Командир все еще не смеет касаться меня, потому что боится заразить, потому что не хочет навредить мне, потому что оберегает…

Все уходит на второй план, когда я вглядываюсь в противоположную часть комнаты, куда направлен луч фонаря.

И вижу ее…

Светлые спутанные волосы, лоснящимися волнами прикрывающие лицо, объемный балахон, явно наспех надетый на истощенное тело, которое чуть ли не просвечивается от «голода». И как выжила вообще? Впрочем, это же Пустая, а им не нужна пища в привычном понимании этого слова…

Исцарапанные руки пронизаны черными линиями. Издали она похожа на сумасшедшую в палате психлечебницы. Но стоит ей поднять голову, направить на меня стеклянный взгляд и замереть, как я сразу узнаю ее, несмотря на то, что лицо превратилось в маску, как у всех Пустых.

Я чувствую ее боль и опустошенность, роюсь в своем сознании – и наконец вспоминаю…

Именно эту женщину я видела, погружаясь в мысли Руслана. Ее он спасал, рискуя жизнью. Ради нее готов был убить человека. Ее любил и продолжает любить так одержимо, что мучает, сам не понимая этого…

Здесь, на нулевом этаже, в грязной зеркальной комнате все это время жила она…

Жена Командира…

Анна

– Безумие, – шепчу я, не сводя взгляда с жены Командира.

Тем временем Каратель достает наручники и передает их Руслану. Последний невозмутимо подходит к женщине, приседает на корточки и застегивает браслеты на ее запястьях, таких тонких, что кажется, будто они сломаются под тяжестью стали. Замечаю, что от наручников тянется железная цепь.

Чудовищно…

Дожидаюсь, пока Руслан оставит свою «заключенную», а после делаю шаг, потом еще один – и медленно опускаюсь на колени перед Пустой.

– Аня, отойди, – рычит Командир с беспокойством в голосе.

– Заткнись, Руслан, просто заткнись сейчас, – произношу ровно, но строго, а по щеке стекает слеза.

Каратель, все это время находящийся за моей спиной, недоуменно кашляет.

– Откуда она знает твое имя? Неосторожно так. Тебя же могут… – осекается, видимо, потому что Ком не дает другу договорить.

Но в данный момент мне плевать, что могут сделать с Русланом. Меня пронизывают чувства злости, ненависти и безысходности. Не мои чувства, но они такие острые, что хочется кричать.

Всматриваюсь в лицо Пустой. Долго, пристально. Глаза в глаза. Но ничего не происходит: ни вспышки, ни видений. Будто меня что-то не пускает, будто барьер…

– Я не могу найти ее, – выдыхаю с обреченным стоном, ощущая дикую головную боль. – Не могу…

Массирую пальцами виски, прерывая зрительный контакт с Пустой, но не боюсь нападения. Здесь, в зеркальной камере, она слишком слаба.

– Да какого… происходит? – взрывается Каратель, но Командир тут же выводит его из камеры.

– Подожди в коридоре, – звучит строгий приказ, которого невозможно ослушаться.

После этого слышу осторожные шаги за спиной, легкое касание мужской руки на моем плече, которую Ком тут же отдергивает, вспоминая о том, что заражен сам.

– Успокойся, Руслан, ничего ты мне не сделаешь, даже когда станешь Пустым.

Говорю бесстрастно и равнодушно, ощущаю жгучую ненависть к Кому, словно желаю его смерти, жду ее с предвкушением. Я знаю, что эти эмоции принадлежат не мне, а жене Командира, но не могу их побороть. Неужели она настолько терпеть его не может?

Руслан садится рядом со мной, но все еще боится притронуться. Обо мне беспокоится…

– Ань, не надо, – его фраза звучит обреченно. – Мы с ней просто уйдем… А ты останься здесь… Так будет лучше для тебя. Каратель не даст тебя в обиду, он поклялся…

Поднимаю руку вверх, жестом указывая ему замолчать, а сама вновь погружаюсь в стеклянную бездну глаз Пустой.

– Прекрати, – слышу голос Кома где-то на задворках сознания.

Вижу вспышку, которая тут же гаснет. Потом еще одна. Я словно борюсь с кем-то или чем-то, пытаюсь прорваться… И наконец, у меня получается…

Передо мной Руслан. Только ухоженный, бритый, в строгом костюме, будто какое-то торжество. Он улыбается мне и протягивает руку…

Вспышка…

Семейный завтрак. За столом напротив меня – Руслан. Мы разговариваем и смеемся. Я счастлива как никогда в жизни…

Вспышка…

Стою перед зеркалом и вижу в отражении красивую, но грустную блондинку. Она проводит рукой по своему плоскому животу. А потом вдруг садится прямо на пол и начинает плакать…

Больно. Пропускаю через себя эту боль…