Репутация леди - Николь Берд

Она с трудом поднялась по лестнице. Еще никогда в жизни Мэдди не чувствовала себя такой одинокой. Ее комната была в другом конце темного коридора. Свеча дрожала в руке, отбрасывая на стены неровные блики.

Мэдди на мгновение остановилась перед дверью в комнату Эйдриана и даже взялась за ручку. Она интуитивно чувствовала, что дверь не заперта и поддастся малейшему движению ее руки. В комнате темно, а Эйдриан наверняка спит.

Надо идти к себе, думала она, не надо нарушать его сон. Сейчас ей почему-то не хотелось чувствовать возле себя мужчину.

Мужчину, который может причинить боль, как когда-то это случилось с ее матерью. Мужчину, который бросит ее в тот самый момент, когда он больше всего будет ей нужен… тем более что он действительно собирается ее оставить.

Мэдди вошла в свою комнату и, дрожа от холода, заползла в пустую постель.

Она проснулась очень рано, когда небо только начинало чуть-чуть светлеть. Попыталась снова уснуть, но вдруг вспомнила о том, что узнала накануне вечером. Снова заснуть уже не удалось. Она лежала и смотрела на полог кровати у себя над головой.

Ей представилась мать, потерявшая любимого человека, охваченная страхом грядущего материнства, не имеющая человека, готового жениться на ней. Как она, должно быть, была благодарна своему другу детства Джону Эплгейту, подставившему плечо и предложившему руку. Как это похоже на него, подумала Мэдди. Ему, очевидно, нравится спасать молодых девушек, попавших в беду, – сначала жену маркиза, что привело к рождению в Лондоне их незаконнорожденного сводного брата, лорда Гейбриела Синклера, потом – ее собственную мать… Но почему они ей ничего не рассказали?

У Мэдди опять на глаза навернулись слезы. Нет, она больше не собирается рыдать! Она вытерла глаза, повернулась на бок и, обхватив руками подушку, попыталась направить свои мысли в другое русло.

Она обещала Фелисити пойти с ней сегодня за вещами, которые могут понадобиться подруге, пока она будет жить у них, чтобы не беспокоиться о расположившемся поблизости цыганском таборе, от которого можно ожидать чего угодно. Присутствие в доме Фелисити поможет Мэдди отвлечься от невеселых мыслей. Скоро наступит воскресенье, и помолвку огласят в последний раз. Они с Эйдрианом смогут пожениться, а потом… что потом?

Неужели он сразу же захочет уехать?

Надо внушить ему, что для ее спокойствия необходимо его общество, что для ее счастья важна его близость. Она не вынесет, если он уедет. Она придумает, как избавиться от безумного убийцы.

Когда взошло солнце, Мэдди поняла, что уснуть ей уже не удастся. Она встала и умылась. Она спустится вниз и поможет Бесс приготовить завтрак. Папа – то есть Джон… Нет, она будет называть его так же, как всегда. Папа любит завтракать рано, да и гости тоже могут скоро встать.

Мэдди потратила много времени, чтобы вплести в прическу белую ленту и выпустить несколько локонов по бокам, в надежде, что будут не так заметны припухшие от бессонницы веки и бледные щеки.

На кухне была только Бесс, разжигавшая огонь в очаге.

– Вы что-то рано сегодня, мисс Мэдлин. Вы хорошо спали? Надеюсь, у вас не болит голова?

– Нет, я в порядке. – Мэдди села у стола и стала месить тесто. Она изо всех сил била тесто кулаками, словно вымещая на нем свое разочарование. «Вот тебе, негодяй, за то, что хочешь отнять у меня мужа. Вот тебе!»

Часть булок была отправлена Бесс в печь, остальные оставались на столе, чтобы тесто подошло. Очистив руки от теста, Мэдди помогла Бесс накрыть стол в столовой.

Там уже сидел Джон Эплгейт и лил горячий чай.

– Дитя мое, надеюсь, ты хорошо спала? – с явным беспокойством спросил он у Мэдди.

– Да, хорошо, спасибо. – Она попыталась улыбнуться. Трудно было разыгрывать спокойствие, но, увидев тревогу в глазах отца, она почувствовала себя виноватой.

Однако ее ответ, казалось, немного успокоил отца. Он похлопал ее по руке и улыбнулся. В этот момент в столовую вошла Фелисити.

– Доброе утро, – сказала она.

Следом за ней появился Эйдриан.

– Похоже, я сегодня оказался лежебокой, – усмехнулся он.

Мэдди воспользовалась его появлением, чтобы отойти к буфету и налить чашку чаю.

– Доброе утро, милорд.

Все наполнили свои тарелки и сели за стол. Беседа была непринужденной. Эйдриан предложил дамам сопровождать их в прогулке к дому Фелисити, но вдова отказалась, пояснив, что ни в коем случае не хочет лишить мистера Эплгейта партнера по шахматам.

– Нам поможет Томас. Он хочет взять тачку, а вещей у меня не так много, – сказала она. – Я еще раз хочу высказать благодарность за ваше гостеприимство, мистер Эплгейт.

– Не стоит благодарности. Нам давно следовало подумать о том, как опасно жить одной на самом краю деревни, где нет соседей, к которым, в случае чего, можно было бы обратиться за помощью. Если бы с вами что-нибудь случилось, я никогда бы себе этого не простил!

Фелисити снова его поблагодарила:

– Вы так добры. – Она была тронута его заботой. Сразу после завтрака – хотя Фелисити настаивала на том, чтобы вымыть посуду, – она, Мэдди и Томас тронулись в путь.

Утренний туман еще не рассеялся, и лучи солнца с трудом пробивались сквозь густую завесу, а в небольшой низине, где был расположен дом Фелисити, туман казался еще гуще и явственно чувствовался какой-то запах.

Было похоже на…

– Мисс, – услышала Мэдди встревоженный голос Томаса, – по-моему, это…

– О Боже! – в то же мгновение воскликнула Мэдди. – Это дым!

Мэдди хотела спросить Фелисити, что могло случиться, но вдова уже припустилась бежать, так что Мэдди, приподняв юбки, помчалась за ней:

– Фелисити, подождите!

Но Фелисити, кажется, не слышала криков Мэдди. Она бежала так, словно от этого зависела жизнь. Шляпка слетела с ее головы, и один раз Фелисити чуть не упала, подвернув ногу на камне, но сумела сохранить равновесие.

Томас бросил на дороге тачку и побежал за дамами, но очень скоро, запыхавшись, отстал.

За последним поворотом дороги они увидели густой столб дыма. Горел дом Фелисити.

Они подошли так близко, как позволял жар от пылающей соломенной крыши. Дым был такой густой, что в нем задохнулось бы любое живое существо. Стекла в окнах полопались, а каменные стены частично обвалились в тех местах, где сгорели деревянные рамы.

– Если бы вчера вы остались ночевать здесь… – Мэдди поперхнулась от дыма.

Фелисити была в ужасе. Обхватив ладонями лицо, она прошептала:

– Мои книги. О Боже, моя кошечка! – Фелисити вытирала слезы, не замечая, как у нее дрожат руки. – Кто мог это сделать?

– Вы думаете, что это поджог? – Мэдди была поражена. – Наверняка все загорелось от искры из камина…