Записки музыковеда - Игорь Резников

виолончелистом, чье искусство ценили Глинка и Даргомыжский. Журнал «Библиотека для чтения» в 1839 г. отметил князя как «лучшего и остроумнейшего критика по части музыки». Блестящий знаток французского языка и даровитый поэт, он успешно переводил Пушкина, Жуковского, Козлова, удостаиваясь авторских похвал. Перу Голицына принадлежат интереснейшие исторические и мемуарные очерки.

В 1845 году Голицын создал сатирическую комедию «Губернская ревизия», где высмеивал произвол и самодурство провинциального дворянства, за что и прослыл «фрондером». Это обстоятельство, а также высказанная им в ряде работ идея соединения христианских церквей, которая принесла ему поддержку католического Запада, но навлекла гнев православного Синода, закончились высылкой князя в имение Новочеркутино (нынешнего Усманского района Липецкой области). Здесь князь провел почти 22 года. В Новочеркутине Голицын построил концертный зал, открыл музыкальную школу для крепостных. Он дал самое серьезное музыкальное образование сыну Юрию, который там же, в Новочеркутине, впоследствии создаст свой знаменитый на всю Европу хор из крестьян принадлежавших ему сел. Умер Николай Голицын 20 октября 1866 года.

Коснусь слегка иконографии. К сожалению, достоверных оригинальных портретов князя Голицына к настоящему времени не найдено, хотя известно, что они имелись. К счастью, найдены две литографированные миниатюры. Одна из них изображает Голицына в мундире полковника Кавказского корпуса. Она отыскана в Санкт-Петербурге, в альбоме Великого князя Николая Михайловича и находится сейчас в Эрмитаже.

На второй, цветной, Голицын в форме Изюмского гусарского полка. Эта миниатюра была помещена в парижском издании одной из бетховенских монографий. Местонахождение оригинала неизвестно.

Вернемся к 1822 году. В это время Бетховен подошел к реализации замысла последних квартетов. Однако он испытывал большие затруднения в общении со своим издателем Петерсом, который не стеснялся диктовать великому композитору условия — не только финансовые, но и творческие. Бетховен же материально стеснен и вынужден проглатывать обиду, лишь замечая в письме Петерсу: «man den Künstler nicht schmälern soll» («не следует оскорблять художника»).

После этого ясно, что письма Голицына — добрые, теплые, скромные — были для Бетховена подарком судьбы. Николай Борисович был вне себя от радости, когда получил согласие. Князь тут же указал своему банкиру выплатить за первый квартет 50 золотых дукатов, сумму весьма значительную.

Однако Бетховен писал медленно, тщательно вынашивая замысел. Он уже имел опыт общения с русским заказчиком. В 1807 году композитор написал для графа Разумовского, русского посла при венском дворе, три квартета. В них композитор использовал темы русских песен из сборника Ивана Прача, в частности «Слава» и «Ой талан ты, мой талан». Безусловно, те квартеты были превосходны. Но на этот раз Бетховен собирался сказать новое слово в квартетном жанре, и ему было вовсе не до русской этнографии.

Весь 1823 год Голицын пребывает в лихорадочном нетерпении, не получая ничего. В 1824 году вместо обещанного квартета от композитора приходит экземпляр «Торжественной мессы» для подписки. Не жалуясь и не ропща, князь добывает подпись самого императора, а затем организует в Петербурге европейскую премьеру этого великого произведения (6 апреля 1824, Филармоническая зала Энгельгарта). Он пишет после премьеры автору: «Можно сказать, что Ваш гений опередил век».

Лишь к 1826 году работа над квартетами была завершена, и миру предстало одно из величайших бетховенских творений. Квартеты вышли с посвящением Голицину (еще раньше, в 1822 году, композитор посвятил ему увертюру «Освящение дома»). С огромной художественной силой проявляется в квартетах мир гениального комозитора-философа. Бетховен заставляет звучать квартет как полноценный оркестр. Этим сочинениям свойственна композиционная сложность, в них особенно заметны поиски новых путей.

Показателен в таком отношении самый последний, 16-й квартет Бетховена. Вначале — сосредоточенное, одухотворенное, полное философского раздумья вступление, последние звуки которого словно растворяются в тишине. Третья часть квартета — гениальная элегия, в которой Бетховен как бы прощается с миром. В странствовании Бетховена по лабиринту человеческой души трудно найти произведение, которое написано им более благородно и задушевно.

Над финалом рукой Бетховена помечено: «Der schwergefaßte Entschluss» («С трудом найденное решение»). Вслед за этим записано два мотива. Первый, полный сомнения с надписью «Muss es sein?» («Должно так быть?»). Над вторым, энергичным и решительным — «Es muss sein!» («Так должно быть!»).

Смелое новаторство «голицынских квартетов» (так они и вошли в историю музыки) выходит далеко за рамки своей эпохи. Да и в наше время они еще не поняты до конца. Это как раз то, что сумел подметить скромный русский музыкант и о чем он так верно писал великому другу:

Теперь, может быть, и не найдется слушателя, который бы мог достаточно насладиться всей полнотой Вашей музыки. Но потомки будут благоговеть перед Вами и благословлять вашу память более, чем доступно современникам.

Глава 15. Ненормативная лексика и прочее

Автору хотелось бы, чтобы читатели на посты, собранные в этой главе, отреагировали улыбкой.

Ненормативная лексика

Когда Толстой молодым офицером прибыл на Кавказ, его аристократическое ухо резанул отборный солдатский мат. Он выстроил свою батарею и обратился к солдатам с речью:

— Братцы, вы очень много материтесь, это нехорошо. Я понимаю, что вы не можете без этого, что вы привыкли. Но давайте попробуем отвыкнуть. Для начала придумаем замену плохим словам. Пусть мужской орган у нас будет, например, фантик, название женского заменим словом "брюлька", а вместо слова, которое обозначает контакт мужчины и женщины, будем говорить "портаться". Вот так постепенно и отвыкните. Всё поняли? — Так точно, ваше сиятельство.

Через некоторое время на смену Толстому прибыл новый офицер. И солдаты с удовольствием обнаружили, что он матерится не хуже и не реже их самих. Они подошли к нему: "Ваше высокоблагородие, ну, вы выражаетесь так, что любо-дорого. Только куда ж вам до графа Толстого. Вот тот крыл, так крыл!

Смеяться, право, не грешно

Следующим анекдотом я закончил свой пост о Т.Н. Хренникове.

Есть в консерватории такая форма экзаменов и зачетов по истории музыки, как «викторина». Преподаватель включает записи или играет на рояле ряд музыкальных фрагментов, а студент должен узнать композитора и назвать произведение.

Девушка, которая ни черта не знает, просит своего друга подсказывать ей, делая знаки. Девушка отвечает, молодой человек готовится. Звучит фрагмент. Студент трет глаз. «Глазунов». Следующий фрагмент. Юноша гладит подбородок. «Бородин». Еще один фрагмент. Он проводит по причинному месту. «Мудашкин!». Преподаватель: «Такого композитора нет, есть Будашкин. Но вообще-то это музыка Хренникова».

Музыканты — народ, чувством юмора не обделенный. Но музыкальные анекдоты и байки бытуют обычно лишь в профессиональной среде. Я подумал, что они