Идеал - Айн Рэнд

Перкинс. Слушайте, вы не понимаете. Я не хочу ничего из того, что нам нужно.

Миссис Перкинс. Что?

Перкинс. Я хочу того, что нам совершенно не нужно.

Миссис Перкинс. Джордж Перкинс! Ты что, пьян?

Перкинс. Рози, я…

Миссис Шлай (решительно). Хватит с меня этих глупостей! Спустись на землю, Джордж Перкинс. Есть кое-что поважнее, о чем надо подумать. Рози приготовила тебе сюрприз. Скажи ему, Рози.

Миссис Перкинс. Я только сегодня узнала, Джордж. Ты обрадуешься.

Миссис Шлай. Он будет в восторге. Говори.

Миссис Перкинс. Ну, я… я была сегодня у врача. У нас будет ребенок.

Молчание. Две женщины смотрят, слегка улыбаясь, на Перкинса, лицо которого медленно приобретает выражение неподдельного ужаса.

Перкинс (с отчаянием). Еще один?

Миссис Перкинс (весело). Ага. Еще один совершенно новый малыш. (Он молча смотрит на нее, как в столбняке.) Ну? (Он не двигается.) Ну, что с тобой? (Он не реагирует.) Ты не рад?

Перкинс (медленно, тяжелым голосом). Его не будет.

Миссис Перкинс. Мама! Ты слышишь, что он говорит?

Перкинс (глухо, без выражения). Ты слышала, что я сказал. Ты не должна рожать. И не будешь рожать.

Миссис Шлай. Ты понимаешь, что говоришь? Ты хочешь, чтобы она…

Перкинс (глухо). Да.

Миссис Перкинс. Мама!

Миссис Шлай (с яростью). Ты хоть знаешь, о ком говоришь? Ты говоришь о моей дочери, а не об уличной девке! Ляпнуть такое… собственной жене… собственной…

Миссис Перкинс. Да что с тобой?

Перкинс. Рози, я не хотел тебя оскорбить. В наше время это вполне безопасно и…

Миссис Перкинс. Пусть он замолчит, мама!

Миссис Шлай. Где ты этого нахватался? Приличные люди о таком даже не знают! Слышишь, это бывает в среде гангстеров или актрис. Но в уважаемом доме, в законном браке!

Миссис Перкинс. Что с тобой сегодня случилось?

Перкинс. Не сегодня, Рози. Это случилось уже очень давно… Но теперь с этим покончено. Я способен хорошо позаботиться о тебе и о детях. Но отдых, Рози… я не в состоянии выбросить мысль о нем из головы.

Миссис Перкинс. О чем ты? Какое лучшее применение можно найти твоим огромным деньгам, чем забота о ребенке?

Перкинс. Вот именно. Опять эти заботы. Больница и врачи. Овощное пюре по двадцать пять центов банка. Школа и корь. Все сначала. И ничего другого.

Миссис Перкинс. Так вот как ты понимаешь свой долг! Нет ничего более святого, чем семья. Ничего более благодатного. Разве я не потратила всю свою жизнь на то, чтобы создать тебе домашний очаг? Разве у тебя нет всего, о чем только может мечтать порядочный мужчина? Чего тебе еще нужно?

Перкинс. Рози, это не значит, что я не ценю того, что у меня есть. Я очень ценю. Только… Ну, вот как этот мой халат. Я рад, что он у меня есть, он теплый и удобный, и нравится мне. Мне нравится надевать его. И это все. Но нужно что-то еще.

Миссис Перкинс. Нет, вот это мне нравится! Роскошный халат, который я подарила тебе на день рождения! Если он тебе не понравился, почему же ты не обменял его сразу на другой?

Перкинс. Рози, я ведь совсем не об этом! Я о том, что человек не может прожить жизнь ради халата. Или ради вещей, которые для него стоят в одном ряду с халатом. Вещей, которые ничего ему не дают, душе, наверно. У человека должно быть нечто такое, что пугает его, пугает и делает счастливым. Ну, словно пойти в церковь, только тут не так, как в церкви. Что-то такое, на что нужно смотреть снизу вверх. Что-то возвышенное, Рози… да-да, возвышенное.

Миссис Перкинс. Ну, если тебе не хватает культурных впечатлений, то разве я не записалась в клуб Книги месяца?

Перкинс. О, я знаю, что коряво объясняю! Все, о чем я прошу, – не дай родиться этому ребенку, Рози. Для меня тогда все кончится. Если я выкину свои планы из головы, то сразу состарюсь. А я не хочу состариться. Не сейчас. Господи, не сейчас! Дай мне хоть несколько лет, Рози!

Миссис Шлай (бросается к дочери). Рози, золотко! Не плачь так, детка! (Оборачиваясь к Перкинсу.) Видишь, что ты наделал? Чтобы ты больше не вздумал разевать при мне свой поганый рот! Хочешь убить свою жену? Вот, например, китайцы делают аборты – так у всех у них потом рахит.

Перкинс. Мама, кто вам только такое сказал?

Миссис Шлай. То есть я не знаю, о чем говорю? Я так понимаю, что только наш великий бизнесмен может объяснять нам, что есть что?

Перкинс. Я не имел в виду… Я только имел в виду…

Миссис Перкинс (сквозь рыдание). Оставь маму в покое, Джордж.

Перкинс (в отчаяние). Но я не…

Миссис Шлай. Я поняла. Я прекрасно поняла вас, Джордж Перкинс. Старым тещам в наше время не остается ничего другого, как только заткнуться и молча ждать, когда их отправят на кладбище!

Перкинс (решительно). Мама, я хотел бы, чтобы вы перестали… (с отвагой) лезть в наши дела.

Миссис Шлай. Вот как? Вот как, значит? Я, значит, мешаю? Я тебе, значит, в тягость? Что ж, рада, что вы мне это сказали, мистер Перкинс! А я-то, бедная дуреха, живу как прислуга в этом доме и воображаю, что он мой! Вот ваша благодарность. Что ж, я здесь больше ни минуты не останусь. Ни минуты. (Убегает налево, хлопнув дверью.)

Миссис Перкинс (в ужасе). Джордж!.. Джордж, если ты не извинишься, мама от нас уедет!

Перкинс (с внезапной отчаянной храбростью). Пусть уезжает.

Миссис Перкинс (смотрит на него, не веря своим глазам). Так вот до чего дошло? Так вот что с тобой сделало твое большое повышение? Прийти домой, переругаться со всеми, выбросить на улицу старенькую маму своей жены! Если ты думаешь, что я стану терпеть…

Перкинс. Послушай меня, я терпел ее, сколько мог. Будет лучше, если она уедет. Рано или поздно этим все равно кончится.

Миссис Перкинс. Это ты послушай, Джордж Перкинс! Если ты не извинишься перед мамой, если ты не извинишься перед ней до завтрашнего утра, я не стану говорить с тобой до конца жизни!

Перкинс (с усталостью в голосе). Сколько раз я уже это слышал?

Миссис Перкинс выбегает в дверь слева и хлопает ею. Утомленный Перкинс сидит не двигаясь. Старомодные часы бьют девять. Он медленно встает, выключает свет, его тень ложится на стеклянную дверь. В комнате полумрак, рассеиваемый светом камина. Он устало склоняет голову на руки. В дверь звонят. Короткий тревожный звук как будто бы говорит, что звонок издает его, не имея на это права. Перкинс встает, с удивлением и тревогой смотрит на входную дверь, наконец, подходит и открывает ее. Прежде чем мы видим, кто пришел, он вскрикивает ошеломленно: «Господи!» (Перкинс отступает на шаг назад.) На пороге стоит Кей Гонда. На ней изысканный в своей простоте черный костюм, очень современный, аскетически строгий: черная шляпа, черные туфли, чулки и перчатки, в руках черная сумочка. Светлые, отливающие золотом волосы и бледное лицо составляют яркий контраст с ее одеждой. Глаза на этом необыкновенном лице производят необычайное впечатление. Высокая и очень стройная, она двигается медленно, ходит легко, бесшумно и производит впечатление какого-то ненастоящего, неземного существа. Скорее, похожа на привидение, чем на женщину.