Снежная слепота - Алексей Калугин

Выбравшись наверх, Харп один за другим выдернул изо льда клинья с пружинными распорками.

Последний клин, вылетев из гнезда, едва не рассек Харпу лицо. Туша снежного червя, освобожденная от удерживавших ее веревок, шумно обрушилась вниз.

Забив в лед крюк с привязанной к нему веревкой, Харп вновь спустился в лаз.

Вместо того чтобы заниматься делом, Марсал не спеша прохаживался вдоль тела зверя, рассматривая его с почти академическим интересом.

– Я и не предполагал, что он такой огромный, – сказал он, заметив появление Харпа.

– Ты же говорил, что это детеныш, – удивился Харп.

– Детеныш, – не стал возражать Марсал. – Но какой-то очень уж крупный. Обычно они раза в два меньше. Если бы я знал, что это переросток…

– Только не говори мне сейчас, что мы ошиблись и сдуру завалили не того червя, – прервал его размышления Харп.

– Да в общем-то какая теперь разница, – еще раз смерив червя оценивающим взглядом, задумчиво произнес Марсал.

– И то верно, – согласился Харп.

Взявшись за дело, вдвоем они быстро очистили переднюю часть снежного червя от слизи, собрав еще полбидона.

– Как по-твоему, – спросил Харп, – нам этого хватит, чтобы дойти до западных гор?

– У тебя руки мерзнут? – ответил вопросом на вопрос Марсал.

Харп посмотрел на свои руки, на которых до сих пор не было перчаток.

– Похоже, что все у нас получится?

Харп произнес эту фразу с вопросительными интонациями только потому, что хотел предоставить Марсалу возможность самому высказаться по данному вопросу. Он вновь действовал как тонкий психолог, понимающий, что человек, собирающийся разделить с ним риск опасного похода, должен понимать, что он не просто разменная фигура в чужой игре.

На вопрос Харпа Марсал ничего не ответил. Возможно, потому, что не знал ответа, а может, и потому, что, в отличие от Харпа, пока еще не был готов отправиться в путь, обрубив все те тонкие ниточки, что связывали его с прошлым, которое в этом мире было коротким и почти ничего не значащим. И все же это было его прошлое, его воспоминания, его представления о себе как о человеке, способном вопреки всему отстоять свое право на жизнь. А вот будущего, если он пойдет вместе с Харпом, у него может и не быть. Они сумели (или им просто повезло) успешно завершить первый этап задуманной Харпом операции. Теперь, прежде чем переходить к следующему, нужно было сделать паузу, чтобы еще раз как следует все взвесить.

Закрыв крышкой последний бидон и для верности ударив по ней кулаком, Марсал сказал:

– Пора возвращаться.

– Постой. – Харп посмотрел на огромную тушу снежного червя так, словно это она не позволяла ему двинуться с места. – А это все мы кому оставляем?

– А что еще можно с него взять? – не понял Марсал.

– Это же мясо! – Харп сделал жест рукой, будто переворачивал на сковородке подгоревшие лепешки. – Животный белок!

– Ты думаешь, это можно есть? – Марсал с сомнением ткнул ногой податливую тушу снежного червя.

– Прости, дорогой, – насмешливо глянул на своего спутника Харп, – но разве не ты рассказывал мне о том, как вы на пару с Татауном собирали в лазах снежных червей то, что они не доели?

– Мы иногда собирали то, что оставляли черви…

– Если вы ели то же самое, что едят снежные черви, – не дослушав, перебил его Харп, – почему ты думаешь, что нельзя есть самих червей?

– Не знаю, – пожав плечами, честно признался Марсал. – Татаун считал, что мясо снежного червя можно употреблять в пищу. Но только никто никогда прежде этого не делал…

– Никто никогда прежде не пытался поймать снежного червя, – ввернул Харп.

– Да и вид у него какой-то совсем уж неаппетитный. – Марсал с сомнением посмотрел на мертвого зверя и недовольно наморщил нос.

– Можно подумать, ты решил поторговаться в мясной лавке, – усмехнулся Харп, берясь за топор.

– А тебя не смущает, что кровь у него фиолетовая? – спросил Марсал.

– Не больше, чем то, что эта тварь воняет так, словно протухла еще при жизни, – ответил Харп и с размаха всадил топор в тело снежного червя.

Отрубив от туши три больших куска мяса килограмма на три каждый, Харп передал один кусок Марсалу, а два оставшихся уложил в свой вещевой мешок.

– Если мясо окажется съедобным, вернемся и нарубим еще, – сказал он. – Часть зажарим и возьмем с собой, а остальное оставим старику с Халаной.

Первым из лаза выбрался Марсал.

Бросив вниз веревку с крюком на конце, он вытянул наверх вещевые мешки, в которые Харп засунул гарпуны, извлеченные из туши монстра.

Следом за грузом было поднято наверх и мертвое тело Энисы.

– Что ты собираешься делать с телом? – спросил Марсал, когда и сам Харп выбрался на поверхность.

– Мы отнесем Энису домой, – не глядя на Марсала, ответил Харп.

– Зачем? – недоумевающе пожал плечами Марсал. – Мы можем и здесь ее оставить. Нужно только снять доху, ватные штаны и…

– Мы отнесем Энису домой! – Харп вытянул руку, направив указательный палец Марсалу между глаз.

– Хорошо. – Марсал благоразумно не стал спорить. – Только хочу заранее тебя предупредить: не удивляйся тому, что никто не поймет, почему ты так поступил.

– Ты тоже этого не понимаешь? – Харп с тоской посмотрел на приятеля.

– Да как тебе сказать… – Наклонив голову к плечу, Марсал взглянул на мертвое тело с полиэтиленовым пакетом на голове так, словно это был товар, который ему предлагали купить по баснословно низкой цене, что само по себе вызывало недоверие. – Я могу понять, что за чувства движут тобой, – сказал он, переведя взгляд на Харпа. – Но я не могу сказать, что одобряю твои действия… Хочешь знать почему?

– Ну?..

– То, что мы видим сейчас, – Марсал взглядом указал на мертвое тело, – это уже не Эниса. Это лишь внешняя оболочка, под которой ничего нет. С таким же успехом ты можешь снять с тела доху и уверять всех, что в ней содержится частица той самой Энисы, которую все мы знали. Но ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что Энисы с нами больше нет…

– Больше нет… – словно эхо, повторил Харп.

– И если существует тот, другой мир, из которого, как говорят, все мы сюда прибыли, – быстро, вполголоса произнес Марсал, словно боясь, что его слова будут услышаны кем-то, для кого они не предназначались, – то пусть Эниса вернется туда и проживет свою жизнь так, как ей этого хотелось бы, забыв о мире, где нет ничего, кроме холода.

Харп вначале даже опешил, услышав такое. Он и не подозревал, что в мире вечных снегов существует своя религия, пусть даже в зачаточной форме.

– Ты веришь в это? – спросил он после паузы у замершего в неподвижности с опущенной вниз головой Марсала.