Хренодерский переполох - Татьяна Андрианова

Тарам с удивлением огляделся, словно всерьез рассчитывал увидеть в ночном лесу нечто стоящее и достойное внимания. Где-то в чаще, в самой ее глубине, протяжно завыл вервольф. Или это был один из двуипостасных, вышедший на охоту в полнолуние? Парни невольно присели, внезапно сообразив: кто бы ни рыскал там в темноте, встретиться с ним человеку — не самая лучшая идея.

— Показалось, — севшим голосом выдавил Тарам. — А знаешь, что я думаю?

— Что?

— Кто остался в Хренодерках? Только дети со стариками? А если в наше отсутствие в село забредет еще какая-нибудь напасть? Кто же их защитит?

— Твоя правда. Негде им искать защиты.

— Надо бы нам вернуться и посмотреть, все ли у них благополучно.

— Согласен. Кто-то должен о них позаботиться. Кто, если не мы?

Парни дружно развернулись и кинулись в сторону Хренодерок во все лопатки. Каждый утешал себя тем, что заботится об общем благе.

«Дурачье, — спокойно констатировал Флоднег, без зазрения совести подслушавший разговор парней. — Однако спускаться не стоит. Мало ли с кем еще столкнусь». Предусмотрительный маг стянул с себя жилетку и привязался к дереву ремнем. Теперь можно было не только расслабиться, но и подремать без риска сверзиться вниз и сломать шею. И тут его руку обожгло огнем. Маг еле удержался, чтобы не взвыть от неожиданной боли, и с удивлением уставился на источник дискомфорта. Перстень подчинения для ошейника Лютого словно выгорел изнутри. «Ничего себе…» — ошарашенно подумал Флоднег. На его памяти такое случалось впервые. Сам собой напрашивался неутешительный вывод: Лютый мертв. «И что теперь докладывать начальству? — совсем расстроился он. — Лучший вервольф потерян, узник благополучно прячется где-то в чащах Безымянного леса, а сам я сижу на дереве?»

Еще никогда Флоднег не был так близок к провалу.

Светлолика злобно шагала по лесу предположительно в сторону собственного дома. Недавние события настолько выбили девушку из колеи, что, к своему стыду, она умудрилась проскочить мимо избы и спохватилась, только оказавшись в незнакомой части леса. Как ей удалось сюда забрести, она и сама не могла ответить, хоть режь на части, хоть пытай. Со всех сторон окружали незнакомые деревья, тропинки между ними не было. Ведьма смогла определить примерное расположение избы. Оставалось радоваться умению безошибочно находить родной дом вне зависимости от освещенности, да и за годы проживания в гордом одиночестве за околицей деревни, когда в любой момент дня и ночи страждущие исцеления могут постучать в дверь и позвать на помощь, она приобрела неплохое ночное зрение. С совой и кошкой, конечно, не сравнить, но все-таки.

В кустах послышался какой-то треск, затем раздалось еле сдерживаемое рычание. Девушка невольно вздрогнула и притормозила. Путь ее лежал мимо колючих ветвей кустарника. Что именно скрывалось там внутри, неизвестно, а если обойти, уклонившись в сторону, можно потерять направление.

— Кто здесь? — громко спросила Светлолика, прекрасно зная, что местное зверье ее не тронет, а чужие здесь не ходят.

Звук повторился, и из кустов, рыча и скаля зубы, появился, продираясь сквозь ветви, огромный серый зверь. В его горящих янтарных глазах было нечто такое, что заставило девушку испуганно попятиться. Конечно, она и раньше выдела двуипостасных в волчьей ипостаси, но всегда старалась обойти их десятой дорогой, памятуя историю, приключившуюся в одной из соседних деревень.

Девушка из лесной деревеньки дровосеков была диво как хороша собой. Все парни заглядывались на стройную девичью фигурку, соболиные брови, пухлые губки цвета спелой земляники и аппетитные округлости. Отец привез ей с ярмарки дорогую шапочку чудесного красного цвета. Говорят, такой можно получить только с помощью порошка из раковин моллюсков Южного моря. В поселке не было девушки лучше одетой. На ее беду, заболела у девушки в дивной красной шапочке ее бабушка. Вроде бы ничего страшного, но старушка была одинока и проживала на окраине Репиц, на переезд в деревеньку дровосеков отвечала решительным отказом, а в Репицах за ней ухаживать было некому. Поэтому внучку отрядили к бабушке, снабдив ее пирожками, закутанными в полотенца, травяными отварами и наставлениями по уходу за престарелой родственницей. Результат лечения оказался неожиданным для всех: Красная Шапочка в Репицах не появилась, вернулась примерно через сутки, без корзинки, изрядно помятой, впоследствии оказалась беременна и родила двойню. Злые языки поговаривали, что причиной размножения Красной Шапочки был очаровательный двуипостасный, нагло соблазнивший девицу, пока она шла через лес. Обозленные за порчу красавицы дровосеки рыскали по лесу в поисках виновного, но призвать к ответу никого не удалось. Двуипостасные заняли четкую позицию по данному вопросу: раз все случилось по любви — значит, виновны оба. Если дети к моменту взросления обнаружат способности к изменению облика, в Волчьей слободе примут детей, и они ни в чем не будут нуждаться. На этом и расстались.

Вервольф злобно зарычал. Девушка попятилась, наступила на полу плаща и больно плюхнулась на пятую точку, уронив в пожухлую прошлогоднюю траву косу.

— Я не Красная Шапочка, — замотала головой она, белокурые локоны выбились из-под капюшона и разметались вокруг лица светлым ореолом. — Со мной такой номер не пройдет. Давай разойдемся по-хорошему: ты меня не видел, и я тебя не видела.

Лютый, а это был именно он, очень удивился тому, что девушка не бросилась с визгом прочь, как обычно поступали все, а спокойно принялась рассказывать ему о головном уборе, правда, смысла фразы он все равно не понял. Вервольф мягко придвинулся ближе. Светлолика испуганно моргнула, оценив сдерживаемую мощь мускулистых лап, и пожалела, что не может, как некоторые могучие маги, испариться, чтобы появиться где-нибудь еще. Желательно дома, в теплой постели. Рукой девушка безуспешно пыталась нащупать древко косы, но пальцы неизменно натыкались на корни деревьев, путались в траве, а мысли в панике метались в голове, как перепуганные белки. Она судорожно сглотнула стоящий в горле комок, отчетливо понимая всю безнадежность побега. Как быстро ни удирай, вервольф все равно быстрее, а внезапное бегство почти наверняка спровоцирует нападение. Пока она беспомощно таращилась на медленно надвигавшегося монстра огромными перепуганными, серыми с зелеными искорками глазами, зверь придвинулся ближе, и до нее вдруг донесся сильный мускусный запах волка. В области желудка Лики собрался гнетущий жар предвкушения чего-то непонятного, но очень приятного на вкус. Кровь разогрелась и горячей влагой побежала по венам, отдаваясь напряженным гулом в висках. Девушке вдруг показалось, что раздвинь она губы — и поранится о собственные клыки. Она даже поднесла руку ко рту, чтобы пощупать, не выросло ли из десен что-нибудь опасно острое, жаждущее чужой крови. Но зубы были как зубы, ничего особенного с ними не произошло.

Мокрый холодный нос Лютого ткнулся в щеку девушки. Жест, который шокировал не только девушку, но и самого зверя. Раньше он не замечал в себе особого дружелюбия к людям. Живые существа делились у него на несколько незатейливых категорий: те, которых есть можно; те, которых хотелось бы съесть, но нельзя; и те, кого приходилось слушаться, но которых он с удовольствием растерзал бы, если б не дурацкая штука на шее. Беспомощная девушка отчего-то будила в сердце оборотня противоречивые чувства. С одной стороны, отчетливый, яркий запах страха призывал звериную суть растерзать добычу, а с другой — было в ней нечто такое, отчего подсознательно хотелось лечь у ног, положить лобастую голову на колени и с мольбой в янтаре волчьих глаз ждать, когда она снизойдет почесать за ухом.