Последняя рукопись - Франк Тилье

– Разумеется, мы можем отследить мобильник Доктора Ватсона, но на это уйдет какое-то время. Пока же он остается совершенно безликим.

Вик поблагодарил его и разъединился. Информация от коллеги озадачила его. Кто скрывается под личиной одного из персонажей романов Конан Дойла? И почему Дельпьер отправил ему одно-единственное эсэмэс, касающееся велосипеда в подвале? Которое, похоже, все-таки предназначалось им, сыщикам.

Настоящая загадка для Шерлока Холмса.

С этими мыслями Вик вернулся в преисподнюю, разверзшуюся в его номере, и продолжил просмотр невыносимых кадров.

Некоторые тела были в кровоподтеках, сигаретных ожогах; сыщик различил даже укусы. Дельпьер представлял собой жуткий образец бесчувственности, четкости и стабильности. «Охотник», – снова подумал Вик. Этот тип имел сноровку убивать, свежевать, изготовлять чучела из шкуры животных. То же самое он делал с людьми.

На девятом, последнем диске появилась Аполлина. Живая.

Вик вскочил со стула и склонился к экрану, упершись ладонями в колени. Полуобнаженная, прикованная цепями слепая девушка сидела на подушках в глубине комнаты с красной драпировкой. Живодер еще не изуродовал ее. Аполлина плакала, что-то умоляюще бормотала сквозь кляп. Смотреть на это было невыносимо, и Вику пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжать. Видео наверняка было снято после ноября, когда девушку похитили. Дельпьер приближался к Аполлине, ласкал ее, расчесывал ей волосы, нашептывал что-то едва слышное даже при включенном на полную мощность звуке. «Это его кукла, – подумал Вик, – она была его куколкой».

На экране появилось почти готовое «изделие», покрытое человеческой кожей. Не хватало только лица на полистироловой голове и обеих кистей рук.

Следующий эпизод снимался некоторое время спустя, волосы у Аполлины немного отросли, она лежала на металлическом столе, где Дельпьер свежевал своих жертв. Неподвижная, с расширенными, несмотря на яркий свет, зрачками, но живая и, в отличие от остальных, без синяков и кровоподтеков. Дельпьер заканчивал вводить ей какую-то жидкость. Наверняка морфин. Когда палач орудовал пилой, а затем прижигал обрубки предплечий, сыщику пришлось выключить звук и опустить глаза. Снова взглянув на экран, Вик увидел, что Аполлина уже не шевелится, она была без сознания.

Дельпьер впал в безумную ярость, когда, прилаживая правую кисть к культе правой руки своего «изделия», обнаружил на ладони Аполлины нанесенные ею самой ранки в виде азбуки Брайля. Idem[13] на левой. Он заметно растерялся, принялся шагать из угла в угол, в задумчивости стиснув ладонью подбородок. Вик догадался, что эти свежие раны, которые уже никогда не заживут, очень смущают Живодера, что, несмотря на чудовищность его конструкции, он стремится к совершенству подбираемых деталей: никаких ожогов, надрезов, гематом. Кстати, в тот момент Вик обратил внимание на несомненный совпадающий идентификационный признак: Дельпьер использовал только лоскуты человеческой кожи, не пострадавшие от его варварских действий. Вот почему ему требовалось столько тел.

Полицейский не успел сделать выводов из своего наблюдения. Дельпьер в ярости бросился к Аполлине, будто собирался прикончить ее. Несчастная едва шевелилась, но была жива. Внезапно палач замер – раздался короткий мотив, в котором Вик узнал мелодию, в большинстве мобильных телефонов сообщающую о поступлении эсэмэс. Тогда Дельпьер вышел из кадра, и видео прервалось.

Конец фильма. Конец сериала.

Полицейский с долгим тяжелым вздохом прижал ладони к лицу, ему казалось, что вместо черепа у него кипящий чайник. Он глотнул воды прямо из горлышка бутылки и застыл, вперив взгляд в окно своего номера. Оставив снеговика, дети давно ушли с улицы. Они скатали снежные шары и слепили фигуру, принесли морковку, пуговицы, шляпу. Они тоже изготовили свое изделие. Так уж устроен человек, ему необходимо существовать в своих созданиях.

Вик прикрыл глаза и увидел себя среди ночи в прошлый понедельник перед открытым багажником. Обнаруженные в нем кисти рук, еще не гниющие и наколотые морфином, точно принадлежали Аполлине. Значит, прошло, возможно, всего несколько часов между моментом, когда Дельпьер снял на видео процесс калечения Аполлины в своем подвале, и угоном его «форда». Именно в этот промежуток времени преступник отрезал ей кисти обеих рук и украл голубые глаза и лицо новой жертвы, которую затем засунул к себе в багажник рядом с искалеченными кистями Аполлины.

Вик не понимал, где была заперта жертва из багажника. На диске он ее не видел. В каком-то месте на ферме Дельпьера, которое они не обнаружили? Или за много километров оттуда?

Глаза лейтенанта по-прежнему были закрыты, а уши заткнуты берушами. Отрезанный от мира, он размышлял об Аполлине, об «изделии». Судя по тому, что он мог наблюдать на месте и увидел на этих дисках, слепая девушка не являлась частью чудовищного лоскутного покрывала. И все же Дельпьер убил ее? Или спрятал в надежном укрытии? Возможно ли, что она еще жива?

Теперь он попытался отследить эпопею Дельпьера в тот вечер, когда угнали его машину. Дома, у себя в подвале, прежде чем запаковать и погрузить в багажник новую жертву, он крадет ее глаза, лицо и кисти рук. Затем едет по трассе в сторону Гренобля с намерением избавиться от тела и рук, но останавливается на заправке.

Вик так резко вскочил, что стукнулся головой о перекладину кровати. Стиснув челюсти, он согнулся пополам, однако поразившая его мысль пересилила боль. Если Дельпьер был до такой степени организованным, если он менял номерной знак перед каждой поездкой, не превышал скорость и запаковывал трупы, чтобы не оставлять никаких следов, как он мог рискнуть остановиться на заправке с тем, что лежало у него в багажнике? Почему не залил бензин заранее? Вик помнил количество литров на экране колонки: пятьдесят семь. Быстрый поиск в интернете – и он выяснил, что такая модель, «форд-мондео», имеет бак на шестьдесят литров. То есть автомобиль Дельпьера с почти пустым бензобаком мог внезапно остановиться прямо посреди дороги.

– Потому что он этого не знал! Поездка была незапланированной!

Вышагивая между коробками, Вик непрестанно щелкал пальцами. То, что Морель принял за рвение или провокацию, было вызвано всего лишь торопливостью! Той ночью Дельпьер действовал в спешке.

Сыщик снова поставил последний диск и нашел финальную сцену: убийца, впавший в ярость от только что увиденных на ладонях Аполлины ран. Он бросается к ней, чтобы прикончить, но тут раздается тот самый сигнал о приходе эсэмэс.

И больше ничего.

Сыщику казалось, что в голове у него, сцепляясь и расцепляясь, оглушительно щелкают шестеренки. И внезапно все прояснилось.

Дельпьер действовал не один.

С шести утра Лин сидела в машине напротив дома номер 8 по улице Пиле в Маконе. Три часа пути, бессонная ночь, ломота в затылке и суставах. Она подремывала, и каждый раз, когда веки опускались, под ними искрами вспыхивали видения. Заклинающий, умоляющий ее Грегори Джордано с подбитым фиолетовым глазом, его окровавленное лицо. Рука, ногтями выцарапывающая в багажнике слово «ЖИВА». Растерянный взгляд Жюлиана. Ее Жюлиана – мужчины, который запускал воздушных змеев. Влюбленного Жюлиана, однажды просто так, без всякого повода, заказавшего для нее сто одну розу. Того самого Жюлиана, которой частенько упрекал ее за жестокости и чернуху в романах… И того, кто до полусмерти искалечил своего узника: медленными движениями рукоятки – потому что таким орудием невозможно работать быстро – с отвратительным хрустом сломал ему ногу.