Роза и ее братья - Луиза Мэй Олкотт

Алек встал, будто всерьез собираясь привести свою угрозу в исполнение.

– Ага, здорово! Прямо сейчас и вставим! Вот шило, а ну держите ее, ребята, а я сейчас вам предоставлю ее носик! – вызвался Чарли, откидывая подушку в сторону; кузены выплясывали вокруг дивана, прямо как настоящие жители Фиджи.

Роза замерла от ужаса – ведь с больной ногой даже не убежишь, – а потом схватилась одной рукой за свой драгоценный нос, другую вытянула и вскричала в отчаянии:

– Ах, дядюшка, спаси меня, спаси!

Понятное дело, он ее спас, и, оказавшись под защитой его сильной руки, Роза созналась в своем проступке, продемонстрировав столь искреннее раскаяние, что мальчики, от души над ней посмеявшись, решили ей все простить и возложить вину на искусительницу Ариадну. А доктор Алек и вовсе предложил подарить ей две золотые сережки для ушей вместо одной медной для носа – чем в очередной раз было доказано, что если Роза, подобно всем представительницам ее пола, крайне падка на украшения, то и дядюшка ее достаточно непоследователен, чтобы дать потачку малолетней грешнице вопреки доводам собственного рассудка.

Глава шестнадцатая

Хлеб и петельки для пуговиц

– И о чем, интересно, моя девочка размышляет с таким серьезным выражением на лице? – поинтересовался доктор Алек в один из дней ноября; он вошел в кабинет и обнаружил, что Роза сидит, сложив руки на коленях, с видом крайней сосредоточенности.

– Дядя, если у тебя есть время, я хотела бы серьезно с тобой поговорить, – ответила девочка, выходя из задумчивости, – похоже, она даже не расслышала его вопроса.

– Я к твоим услугам и с радостью тебя выслушаю, – ответил дядя, стараясь соблюдать все правила вежливости, потому что, когда Роза начинала разыгрывать из себя маленькую даму, он неизменно отвечал на это шутливым почтением, что чрезвычайно ей нравилось.

Он сел с ней рядом, а она очень по-взрослому объявила:

– Я думаю, какое бы ремесло мне освоить, и была бы рада твоим советам.

– Ремесло, моя душа? – Вид у доктора Алека стал такой озадаченный, что Роза поспешила объясниться:

– Я забыла, что ты не слышал, как мы говорили об этом в «Уютном уголке». Мы там часто сидели с другими дамами под соснами, шили и много разговаривали, и мне это очень понравилось. Матушка Аткинсон считает, что каждая женщина должна знать хоть одно ремесло, чтобы, если что, заработать на жизнь, потому что богатым ведь случается обеднеть, а бедняки вынуждены работать. Ее дочки очень толковые и много что умеют, и тетя Джесси сказала, что она с этим совершенно согласна; и вот, увидев, какие эти юные барышни счастливые и самостоятельные, я тоже решила научиться ремеслу, тогда богатство не будет иметь для меня особого значения, хотя я от него и не откажусь.

Доктор Алек выслушал ее откровения со странной смесью удивления, удовольствия и озорства – все это отразилось у него на лице – и посмотрел на маленькую племянницу по-новому, так, будто она внезапно превратилась во взрослую девушку. За последние полгода она сильно выросла, а ум в ее молодой головке все это время работал с таким напряжением, что дядя немало бы удивился, знай он все подробности, ибо Роза была из тех детей, которые склонны наблюдать и осмыслять, а потом они внезапно поражают своих друзей исключительно мудрым или необыкновенным замечанием.

– Я совершенно согласен с этими дамами и буду рад по мере сил помочь тебе принять верное решение, – произнес доктор серьезным тоном. – А к чему ты испытываешь склонность? Мне кажется, при выборе нужно учитывать природный вкус и дарование.

– Никаких особых дарований у меня нет, да и вкуса тоже, именно поэтому, дядя, я и не могу определиться. Вот я и решила: лучше выбрать какое-нибудь полезное дело, его и освоить, потому что я же не ради удовольствия, а в рамках своего образования, а еще на случай, если вдруг обеднею, – ответила Роза с таким видом, будто не возражала бы против кратковременной бедности – только бы применить на деле свои полезные навыки.

– Ну вот что: есть одно отличное, полезное и очень женское дело, которому должна выучиться каждая девочка, потому что эти умения нужны и богатым, и бедным, а еще именно от него зависит благосостояние семьи. В наши дни этим ценным талантом принято пренебрегать, его считают старомодным, но мне это представляется печальной ошибкой, и я не собираюсь ее допускать при воспитании моей девочки. Это дело должна освоить каждая, и я знаю одну очень искусную даму, которая поможет тебе в учебе, да так, что будет и интересно, и толково.

– Что это за дело? – тут же спросила Роза, очень довольная, что дядя откликнулся на ее просьбу с таким участием и сердечностью.

– Ведение домашнего хозяйства! – ответил дядя Алек.

– Но разве это ремесло? – спросила Роза, и личико у нее вытянулось, потому что она-то грезила о всяких смутных, но великолепных вещах.

– Да, это очень полезное и совершенно изумительное искусство, которым должна владеть всякая женщина. Может, оно не столь романтично, как пение, живопись, писательство и даже преподавание, но именно оно обеспечивает счастье и уют других, а еще дом – это лучшее место на земле. Да, можешь распахивать глаза, сколько тебе вздумается, но скажу тебе честно: мне приятнее будет видеть в тебе толковую домохозяйку, чем первую красавицу города. Я не собираюсь препятствовать развитию иных твоих талантов, но это ремесло ты обязательно должна освоить, и очень надеюсь, что ты приступишь к учебе незамедлительно, пока у тебя есть здоровье и силы.

– А какую даму ты имеешь в виду? – спросила Роза, на которую пылкая дядина речь произвела сильное впечатление.

– Тетушку Изобилию.

– Разве она искусная? – начала было Роза с сомнением, потому что ей двоюродная бабушка казалась человеком весьма незамысловатым.

– Чрезвычайно искусная, в добром старомодном смысле слова, именно благодаря ей в этом доме всегда, сколько мы себя помним, было опрятно и уютно. Она не отличается элегантностью, но по-настоящему добра, а еще пользуется такой любовью и уважением, что, если когда-то место ее опустеет, все вокруг будут по ней скорбеть. И занять ее место будет некому, потому что простые домашние добродетели нашей дорогой тетушки нынче вышли из моды – о чем я уже сказал, – а ничто из новинок не в состоянии их заместить, по крайней мере в моих глазах.

– Как бы мне хотелось, чтобы и про меня думали так же. А она научит меня тому, что знает, я смогу достичь тех же высот? – спросила Роза, почувствовал легкие угрызения совести