Страна снов - Роберт Л Андерсон

– Что теперь? – спросил Коннор. – Я бы поспал.

Деа кивнула. В машине она сказала, что ей надо вернуться в его сон, не открыв, однако, всей правды: она не знала, сколько еще выдержит без чужих снов.

Коннор сбросил кеды и вытянулся на спине, подложив руки под голову. Деа никогда не ходила в сон с ведома и даже при содействии сновидящего и не знала, изменится ли от этого что-нибудь.

Пересилив себя, Деа сделала несколько шагов, чувствуя себя неловко высокой на каблуках рядом с лежавшим Коннором. Она подошла ко второй кровати и присела. Тощий матрац сразу прогнулся.

– Слушай, а твои родители? Они будут волноваться.

Коннор пожал плечами.

– Отец поймет, мачехе все равно. Она меня недолюбливает, – деловито пояснил он. – По-моему, она считает, что это сделал я – ну, я тебе говорил. – Он скосил глаза на Деа: – Иногда так на меня смотрит, будто боится, что я вот-вот схвачу топор.

Деа стало стыдно, что еще недавно она завидовала Коннору, считая его семью идеальной. Она не знала своего отца, но не знала и потери. А Мириам была ее лучшей подругой. Бесила ее своими закидонами, лгала на каждом шагу, а теперь еще и застряла в чужом сне. И все равно ближе нее у Деа никого нет.

– А школа? – Деа не помнила, вторник завтра или среда. – У тебя будут неприятности.

Коннор повернул голову. В свете голой флуоресцентной лампочки его лицо казалось резко очерченным, будто составленным из геометрических фигур.

– Черт, – впервые за вечер он чуть улыбнулся. – Ты разве дни не вычеркивала?

– В смысле? – Деа была уверена, что завтра точно не выходные. В больнице она считала дни и не могла настолько ошибиться.

– Завтра же праздник, День благодарения.

Деа совершенно забыла об этом – она тащила себя через бесконечные часы, как улитка, медленно, дюйм за дюймом ползущая по асфальту.

– Прости меня, – искренне сказала она.

– За что?

Деа отвела глаза. С его стороны было по-рыцарски делать вид, что ей не за что извиняться, но от этого стало совсем совестно.

– За то, что втянула тебя. За все проблемы. – Деа в жизни не было так неловко. – За то, что из-за меня ты пропускаешь День благодарения.

– А что такого? – пожал плечами Коннор. – Я все равно не люблю этот праздник – слишком много индейки.

Деа улыбнулась. На секунду Коннор стал прежним – тем, кто не умел долго оставаться серьезным, кто смешил ее так, что она прыскала своей газировкой.

– Спасибо тебе за все. – Она встала. Тело ныло от усталости, но в то же время Деа не готова была лечь спать. Она не решалась войти в сон Коннора, опасаясь того, что может найти и чего не найти. Мириам там же, где безлицые, то есть в кошмарном сне, – или нет? Что, если Деа ошиблась? Да и времени уже много прошло. – Я в душ, а ты отдыхай.

– Отдыхай… – повторил Коннор, и его лицо помрачнело. – Чтобы ты влезла в мою голову, в меня?

Деа кивнула. Сказать было нечего – у нее не оказалось слов в утешение.

В ванной она, избегая глядеть в зеркало, быстро набросила полотенце на укрепленный выше светильник. Как только ее изображение исчезло, ей сразу стало легче.

Деа пустила самую горячую воду и тщательно вымылась жалким прямоугольничком мыла, будто желая соскрести след событий последней недели. Потом она снова натянула легинсы и толстовку, про себя поклявшись зайти в магазин, как только представится возможность. И с волосами тоже что-то надо решать – перекрасить или остричь, подумала она с мимолетным сожалением. Всю жизнь Деа ненавидела свою шевелюру, но не у всякой же сыщется такая.

Оставив полотенце на зеркале, она вернулась в комнату. Сперва ей показалось, что Коннор уже спит: он лежал с выключенным светом, укрывшись до груди. Но когда Деа подошла к своей кровати, он заговорил:

– Я не засну, если ты будешь смотреть на меня.

Простыни были очень холодные. Радиатор в углу пощелкивал, но особо не грел. Из-под двери дуло, и оконные стекла дрожали от ветра.

– Не буду я на тебя смотреть, – отозвалась Деа. – Я глаза закрою.

– Все равно. – Он помолчал. – Иди сюда.

Деа показалось, что она ослышалась:

– Что?!

– Ты говорила, тебе легче, когда есть личная вещь, способная стать порталом, или непосредственный контакт со спящим. – Он повернулся на бок, спиной к Деа. В тонком лунном луче, проходившем между шторами, его плечи казались очерченными серебряным карандашом.

– Легче, – повторила Деа. О порталах она рассказывала в машине. Личную вещь действительно можно заменить прикосновением. – Но мне необязательно…

– Я хочу, чтобы ты была рядом, – сказал он, и его слова окутали Деа – она точно нырнула в них или впитала кожей. – Я впускаю тебя в свои сны, Деа; как-то странно, если ты будешь лежать через полкомнаты. Кроме того, мне холодно.

Не придумав отговорок, Деа встала. В чужой одежде, идя в темноте по незнакомой комнате к постели парня, она казалась себе незнакомкой. Сердце открывалось и закрывалось, как рука, тщетно пытающаяся что-то схватить.

Она легла рядом с Коннором, остро, болезненно сознавая его близость, чувствуя запах его кожи, ощущая, как его грудь поднимается и опускается при дыхании. Голый торс и плечи, темная тень волос на белой подушке. Деа боялась шевельнуться и даже глубоко вдохнуть. Она легла на спину, разглядывая узоры лунного света на потолке. Иногда по нему пробегал свет фар случайной машины. От Коннора Деа отделяло всего несколько дюймов.

Вскоре он тоже перевернулся на спину, и они лежали, касаясь друг друга плечами. Рука Коннора скользнула по ее бедру, и Деа перестала дышать. Случайность, решила она.

– У тебя волосы мокрые, – тихо сказал он. – Тебе не холодно?

«Нормально», – хотелось ответить Деа. Она горела, словно в ней разгорался пожар от близости к Коннору. Она чувствовала на себе его взгляд. Ей хотелось повернуть голову, но от волнения она не решалась – тогда они соприкоснутся губами. Что, если Коннор захочет ее поцеловать?

А если не захочет?

Они лежали некоторое время, дыша тяжело и быстро, будто запыхались от бега. Деа тонула в темноте и тишине, задыхаясь от предвкушения. Ей хотелось что-то сказать, чтобы что-то сдвинулось, изменилось, лишь бы ослабло напряжение в комнате.

– Ложись поближе, – произнес наконец Коннор. Его губы шевелились у самого ее уха – Деа чувствовала теплое дыхание.

– Как?

Он взял ее за талию – решительно, но мягко – и повернул к себе спиной, прижавшись сзади. Деа захотелось умереть – и заново родиться под его рукой.

Как ложки в коробке, всплыло в памяти Деа где-то вычитанное выражение. Неверно, подумала она. С каждым вздохом грудь Коннора касалась ее спины, дыхание щекотало шею. Ложки в коробке – это что-то твердое, металлическое и упорядоченное, как в коробке с набором столового серебра. А это казалось теплым, мягким и текучим, как чашка молока перед сном, заливающий стену солнечный свет или податливая глина под пальцами.