7 ночей с врагом - Лавли Рос

Правда, радость оказалась фальшивой. Дитмар несколько раз надрался в баре, чувствуя непривычную пустоту в груди. Ныло так, словно прошили пулей и та не нашла выход из тела, застряла в груди и изводила тупой болью особенно по вечерам.

А потом случилась авария. Он был не в форме после бара, за его машиной увязалась подозрительная тачка, машина же охраны должна была нагнать его через пару кварталов, чтобы помочь. Нужно было пролететь два перекрестка до подмоги, но он миновал только один. На втором его снес грузовик, разнесся его внедорожник в щепки.

— Я купил тебе билет, — бросил Дитмар когда Карина затихла, устав проклинать его. — Ты вылетаешь в Москву завтра в десять утра, посадочный тебе кинут на почту. Как раз успеешь на похороны.

Она хотела что-то возразить и уже взяла в легкие побольше воздуха, но упоминание похорон остудило ее пыл. Отец это отец. Какой бы он не был, тут нужно ехать. Тем более последний год, как знал Дитмар, Стас пересмотрел свои методы воспитания и не устраивал тюремные порядки для дочери.

Дитмар снова перенес вес вперед, упершись локтями в бедра. Спина начинала досаждать, почти год прошел после аварии, а травмы остались. Долгая реабилитация вытянула из него всё хладнокровие, в конце концов, он уже не мог видеть врачей и слышать их “нужно еще время”, он взорвался, едва не врезав Арману в висок, когда тот вздумал удерживать его силой, и свалил из частной клиники. Он и так провел там безумное количество времени. Его поставили на ноги, он снова мог ходить, а на остальное ему было плевать. Тем более всегда можно было закинуться обезболивающим или напиться, чтобы ничего не чувствовать.

— Мне нужно два билета, — отозвалась Карина, она сделала резкий полуоборот к нему, скрепя кожаной обивкой, и посмотрела со злым вызовом. — Я полечу с парнем.

Она смотрела ему прямо в глаза, в которых он сам чувствовал, просыпалось что-то неуместное. Она же никто ему теперь. Она имеет право хоть с двумя парнями лететь.

— Нет, — Дитмар отрезал, заводясь.

— Нет? Что еще за “нет”, Дитмар?

— Ты полетишь одна.

Бросил с холодом. Он рывком открыл дверцу и спрыгнул на землю. Он знал, что у Карины нет парня, Стас передал ему многие свои дела и среди них оказались отчеты охраны по Карине, которые приходили отцу раз в неделю. Дитмар знал, чем жила Карина этот год, где проводила время и с кем общалась. Сам не заметил, как прочитал все отчеты пока летел в Италию. Он собирался глянуть только свежие и по диагонали, но незаметно вчитался и только голос стюардессы заставил его отложить планшет.

Дитмар достал сигарету и закурил. Следом хлопнула вторая дверца и послышался стук каблуков. Она шла к нему.

— Вот и правила, — съязвила она. — Может, тогда скажешь все сразу? Чтобы я понимала, как правильно себя вести.

— Карина, мне ни хера не надо. Я пообещал твоему отцу приглядеть за тобой, — он сделал глубокую затяжку. — Вот и весь уговор.

Он бросил беглый взгляд в ее сторону и заметил, как приоткрылись ее налитые соблазнительные губы. В памяти вспыхнули картинки того, что она делала этими губами для него. Как невинно и одновременно вызывающе, у него было столько планов насчет нее, один грязнее другого, но в какой-то момент всё покатилось к черту.

И катилось до сих пор.

Он чувствовал.

И уже откровенно подумывал о том, что будет, если схватить ее в объятия и утянуть на заднее. Подмять под себя и показать, что помнит, как именно она любит. Где ее надо трогать пальцами, а где лизать языком, чтобы она задрожала и начала сбивчиво шептать его имя.

— Ты можешь взять парня на рейс, — бросил он, поворачивая к пассажирскому месту. — Только полетит он с разбитой мордой. Не жалко?

С ним что-то не так. Я поняла это, когда он едва вышел из машины и сморщился от боли. Я слишком хорошо помню его, чтобы не заметить мельчайшие изменения во внешности, в манере движений и другом. Мне удается уловить то, как он хватает ртом воздух при перемещении корпуса. Я не хочу смотреть на него, не хочу вспоминать и чувствовать то, что уже начинает разгораться внутри.

Тоска по нему слишком долго была взаперти, чтобы не воспользоваться возможностью быть рядом.

— А подругу? — уточняю. — Подругу я могу взять? Или ей тоже подправишь внешность?

— Подругу можешь, — соглашается.

— Ты же помнишь, что мы уже никто друг другу? — уточняю на случай, если он решил, что имеет право на что-то большее.

— Карина, не испытывай мое терпение.

— Значит, не помнишь, — киваю. — Я напомню, Дитмар. Я год прожила в Италии, построила новую жизнь, нашла парня, которого люблю и подругу, которая всегда со мной, а ты… ты не больше, чем прошлое. И я не хочу, чтобы оно маячило в настоящем. Уяснил?

Его лицо застывает всего на несколько секунд, после чего он выбрасывает руку вперед, хватает меня за руку чуть выше локтя и разворачивает спиной к машине так, что у меня не остается выбора — приходиться поднять голову и посмотреть на него.

— То, что я отошел от дел не значит, что ты можешь говорить со мной, как со своим сосунком, Карина. Отучайся от дерзости, имей уважение.

Уважение? Да он издевается?! Я, значит, год пыталась выбросить его из головы, вспоминала и думала о том, что было бы здорово, если бы он приехал. Ждала, черт возьми! А когда смирилась, отпустила и научилась жить без него — нате, пожалуйста, Дитмара на блюдечке. Это невероятно раздражает меня. Я начинаю злиться и завожусь не на шутку, хочется уколоть его побольнее, расковырять его раны.

— У тебя температура? — спрашиваю у него и демонстративно прикладываю руку ко лбу. — О каком уважении речь? Ты приехал, сказав, что мне нужно что-то подписать и пойти на похороны. Хорошо, — киваю. — Но разговаривать я буду так, как хочу.

— Не будешь, — рыков следует ответ.

— А то что? Лишишь денег? Пожалуйста, — машу рукой. — Царская империя мне даром не нужна. Я способна работать.

— И жить на копейки?

— Если ты не заметил, я одета не в брендовые модные шмотки, — толкаю его в грудь, чтобы он отошел, но Дитмар продолжает стоять, возвышаясь надо мной, как скала.

И где только та слабость, которую я видела буквально несколько минут назад? Куда она подевалась? У него мимолетные припадки, которые быстро начинаются и мгновенно проходят?

— Заметил, Карина, — он кивает. — Ничего в тебе не осталось без внимания, — замечает он.

— Я все еще не свободна, — напоминаю ему о несуществующем парне. — Ты же помнишь?

— Нет, — он качает головой. — Мне плевать.

— Зато мне не плевать, — толкаю его в плечо, что есть сил и вижу, как его лицо кривится в гримасе боли, а руки невольно отпускают меня. Он не отходит, лишь склоняется, пытаясь вдохнуть, а через минуту расправляет плечи и смотрит на меня, как и прежде, лишь сцепив зубы.