Бездонные пещеры - Кейт Форсит

— Да нет, не вы! Я говорила о Ри. Ладно. Пошлите кого-нибудь из поварят к интенданту и скажите ему, что нам нужна картошка, лук, мука, масло, молоко и яйца, если у него все это найдется. Да, и вино тоже. Не забудьте про вино!

— А мясо? — нервозно спросил управляющий.

— Если я должна готовить им всем еду, то им придется есть то, что я приготовлю, а мясо готовить я не собираюсь! — воскликнула Изабо.

В слишком большой спешке, чтобы заботиться о том, что подумают о ней слуги, Изабо вытащила из серванта котлы и ложки, и они со свистом полетели к ней. Потом она принялась яростно кромсать овощи, причем шесть ножей делали это одновременно сами по себе, а котел спрыгнул со стены и отправился к колодцу за водой. Соль небольшим вихрем взвилась над мешком и высыпалась в воду, а котел запрыгнул на место над огнем, вспыхнувшим в очаге. Изабо не стала дожидаться, когда закипит вода, опустив в нее палец, так что та практически сразу же забурлила и зашипела.

— Божьи зубы! — воскликнула кухарка, очнувшись от своей истерики. — Ничего удивительного, что эти ужасные ведьмы выиграли войну!

— Мы победили, потому что были быстрее и умнее, чем вы! — воскликнула Изабо. — Что сидишь, рыдая и заламывая руки? Иди и помоги мне, во имя зеленой крови Эйя!

На мгновение кухарка застыла, разинув рот и залившись краской. Потом оглушительно захохотала, от чего все ее многочисленные подбородки мелко задрожали, поднялась на ноги и схватила нож.

Появились поварята, сгибавшиеся под тяжестью мешков с картошкой, морковью, ячменем и луком и несущие огромные пучки шпината, которые нарвали в огороде.

— Займитесь делом и начинайте чистить картошку! — велела Изабо. Они послушно уселись и резво взялись за картошку, с круглыми от изумления глазами глядя на то, как деревянная ложка сама кружится над котлом, мешая воду, ножи режут овощи, а крышки банок открываются сами по себе и щепотки душистых травок падают в кипящую воду. Очищенные овощи сами собой летели к ножам, резались на кусочки, и невидимая рука бросала их в суп. Изабо тем временем месила тесто, пока противни сами мазали себя маслом и присыпали мукой. Потом дверца печи распахнулась, и пропустив противни с улегшимся на них тестом, снова захлопнулась за ними.

— А теперь, — сказала Изабо, оглядываясь вокруг с упертыми в бока перепачканными мукой руками, — здесь есть сыр?

Чуть больше чем через полчаса управляющий проводил Ри и его свиту в длинную столовую, сверкающую хрусталем и серебром и украшенную пучками цветущих трав, собирать которые помогала сама кухарка.

Слуги внесли дымящиеся супницы, наполненные густым ароматным белым супом, блюда с горячим хлебом, посыпанным маком, жареные овощи и поднос с небольшими пирожками с сыром и шпинатом. Настроение в столовой немедленно поднялось. Слуги разливали вино, которое Изабо охладила ладонями, и лихо разносили еду. Некоторое время не было слышно ни звука, кроме хруста челюстей, довольных вздохов и просьб о добавке.

Наконец Аласдер Гарри Киллигарри откинулся на спинку своего слова и сказал:

— Клянусь, это самая лучшая еда за несколько месяцев. Восхищен вашим поваром, миледи.

Со всех концов стола послышались одобрительные возгласы, и Эльфрида озадаченно поблагодарила их. Она видела кухарку в разгаре ее истерики и понятия не имела, как эти яства могли появиться так быстро. Изабо улыбнулась ей, стирая со щеки муку, и Эльфрида послала ей полный искренней благодарности взгляд.

— Я не знала, что это ты все это приготовила, — прошептала она, когда они выходили из столовой, — но спасибо тебе огромное!

— Когда-то я была ученицей кухарки, — отозвалась Изабо, улыбнувшись своим воспоминаниям. — Страшно даже подумать, что сказала бы Латифа, если бы увидела состояние этой кухни. Ну и грязища! В закромах бегают крысы, а в огороде полное запустение. Тебе предстоит уйма работы.

— И не только на кухне, — заметила Мегэн. Ее голос все еще был довольно резким, но все же после еды она явно смягчилась. — Вся страна в беспорядке, Эльфрида. На городских улицах страшная грязь! И все эти вороны, которые каркают во все горло! Люди забитые, с потухшими глазами. Нужно сделать очень многое!

Эльфрида вздохнула.

— Я знаю! А вы все снова уйдете на войну и заберете с собой моего мужа. Понятия не имею, как я со всем этим управлюсь.

— Ты найдешь силы. Bo Neart Gu Neart, — строго сказала Мегэн. Изабо вспомнила, что это девиз клана Мак-Хильдов, «От силы к силе». — Ты что, забыла, что ты Ник-Хильд?

— Нет, не забыла, — подавленно ответила Эльфрида. — Как я могу об этом забыть? Вы все время мне об этом напоминаете.

— Пойдемте, мы все устали, — сказала Изабо, коснувшись локтя Эльфриды и ободряюще сжав его. — Давайте ляжем спать, а завтра утром все будет казаться не таким мрачным. Возможно, нам не придется сразу же выступать в путь, и у нас будет время немного помочь тебе.

Эльфрида кивнула, хотя ее лицо не прояснилось. Она взяла замысловатый золотой подсвечник и передала его Изабо со словами:

— По крайней мере, здесь уйма всего такого, что можно продать, чтобы попытаться выручить немного денег! Никогда не видела такого безумного расточительства, как все это золото и бархат. И все такое безвкусное и кричащее! А меня пороли за то, что я осмелилась захотеть какую-то жалкую ленточку, чтобы украсить свою шляпку!

Изабо силой мысли зажгла свечи.

— Ну, теперь ты банприоннса и можешь носить столько лент, сколько душе угодно. И я бы на твоем месте так и поступила, Эльфрида. Народ этой страны изголодался по ярким цветам и украшениям, как и по праздникам. Когда я вспоминаю ту толпу, которая обступила нас сегодня днем, всю серую и черную, мне хочется вытащить их за город и показать им все разноцветье полей и лесов. Как можно считать грехом носить яркую одежду, когда весь мир утопает в яркости?

— Миловидность обманчива, а красота суетна, — возразила Эльфрида. — Нас учили, что грешно наряжаться, носить яркую одежду, драгоценности и большие пуговицы и окружать себя роскошью.

Изабо подняла золотой канделябр.

— Что-то непохоже, чтобы Филде сильно против нее возражала.

— Да, но народ Тирсолера восстал против нее и помог нам свергнуть ее, — напомнила ей Эльфрида. — Они ненавидели ее за то, что она богато одевалась, повесила в Великой Церкви украшенные драгоценными камнями кресты и ела на золоте.

— Да, но ведь это же было лицемерие? — спросила Изабо. — Они все проповедовали самоотречение и самопожертвование, но сами их не придерживались. Меня бы это тоже разозлило, особенно если бы меня за это наказывали. Не думаю, что кому-то может повредить немного лент или одежда какого-нибудь другого цвета, кроме серого. Не обязательно же ей быть алой, во имя Прях! Хотя тебе с твоими светлыми волосами очень пошел бы красный.

Эльфрида была в шоке.

— Я не могу носить красное!

— Тогда попробуй что-нибудь голубое. Или в цветочек. Хотя красный очень красивый цвет, цвет роз, заката и вина из бузины. Ведь это же цвет пледа твоего клана. — Эльфрида ничего не сказала, только поджала губы, и Изабо сказала вкрадчиво, — Ну же, тебе, должно быть, до смерти надоело все серое!