Тайный знак - Алёна Жукова

– Ася, мы с тобой летом на море поедем. Ты была на море?

Девочка вопросительно посмотрела на Татьяну.

– Ох, милая, ты и ответить не можешь. Но ничего, мы в Одессу полетим. Там съемки будут как раз в июне. Купаться будешь, фрукты есть. Маша, поедешь с нами?

Маша своих детей давно вырастила и, не дождавшись внуков, с удовольствием нянчилась с Асей: купала, кормила, разговаривала, хотя девочка и не отвечала. Она поняла: малышка сообразительная, все хорошо слышит, а молчит только до поры до времени.

– Поеду, Таня. Вы одна с ней не справитесь.

Татьяна сохранила часть вещей Асиной мамы: золотые сережки с бирюзой, часики, брошку с мухой в янтаре, – намереваясь рассказать потом девочке о ее настоящей маме и отдать все, что от нее осталось. Фотографию, которую нашли в съемной квартире, – мама с Асей, вставили в рамку и повесили девочке в комнату. Татьяна чувствовала: так нужно.

В московском аэропорту рейс на Одессу отложили сначала на час, потом на два, а потом на неопределенное время. Одесса не принимала – шел грозовой фронт. Ася маялась: она измучила Татьяну и Машу, тащила за руку в кафе, туалет, к сувенирному киоску, ей было скучно.

Вдруг Маше пришло в голову:

– Таня, а давайте ей книжку почитаем, может, она книжки любит?

В газетном киоске они купили книжку-сказку в стихах какого-то современного детского автора. Стихи были про город, про машины, про море и корабли и про детей, которые едут на море. Асю как подменили. Она уселась с ногами на диванчик и стала внимательно слушать, не отрывая глаз от страниц.

– Умница какая, как же мы раньше не догадались, Маша? Она, оказывается, любит слушать.

– Тань, да она картинками больше интересуется, смотри, как пальчиком водит. Я раскраску ей когда-то дала, она соображает, где какой цвет надо. Пойду посмотрю в киоске, может, есть чего для рисования.

Карандаши и альбом пришлись как нельзя кстати: Ася, высунув язык, разукрашивала белые листы, и самое удивительное, что по калякам-малякам вполне можно было догадаться, что имел в виду юный художник: цветы, солнце, домик, девочка…

Татьяна и Маша попытались разговорить Асю:

– Это собачка, Ася? Или лошадка? А это кто такой синенький?

Но Ася мотала головой и не отвечала. Выплеснув бурю разноцветных эмоций на бумагу, она незаметно уснула. В это время как раз объявили посадку. Татьяна растерялась: вещей – целых три больших чемодана, да еще спящий ребенок, которого невозможно разбудить.

С диванчика напротив поднялся высокий немолодой мужчина с красивой осанкой. Выворачивая ступни, он пружинисто-легкой походкой направился к ним.

Балетный, сообразила Татьяна. В прошлом, конечно. Ему навскидку под пятьдесят будет.

– Извините, Татьяна Карпинская? Я вас сразу узнал. Лечу тем же рейсом, что и вы. Простите, услышал ваш разговор. Позвольте вам помочь. У меня только сумка через плечо. Я возьму на руки вашу спящую красавицу, если позволите. Ах да, забыл представиться – Вениамин Левитин, солист Пермского балета, теперь уже бывший. Ныне хореограф. Лечу в Одессу на съемки фильма.

– Какое совпадение, мы тоже, – улыбнулась Татьяна, протягивая руку Вениамину. – Вы, случаем, не к Петровскому? Он сейчас о летчиках фильм делает. Я к нему, а вы?

– Нет, мне в фильме о летчиках делать нечего. В Одессе снимают водевиль, я постановщик танцев.

– Как интересно. Спасибо за помощь.

Вениамин узнал Карпинскую сразу. Судьба давала ему шанс познакомиться с очередной знаменитостью. Он коллекционировал подобные знакомства и в разговорах любил прихвастнуть громкими именами, благо жизнь действительно часто сводила его с известными людьми. Да и сам он был, что называется, на слуху у театральной общественности.

Судьба была добра к Венечке: в пять лет он был отобран среди многих детей в Пермскую балетную школу. В училище его взяли без экзаменов как самого одаренного. В последних классах он уже танцевал сольные партии на сцене пермского театра и обладал внешностью херувима. Девчонки дрались за право танцевать с ним в паре, но девочек, особенно балетных, он не любил – они были слишком привязчивые и пахли потом. Его жизненный девиз был: «Не заморачиваться!» Никаких серьезных чувств ни к кому в жизни он не испытывал, легко влюблялся, легко расставался. Не любил женских истерик, зато любил принимать подарки и знаки внимания. К пятидесяти, не обзаведясь семьей, жил в свое удовольствие. Балетная пенсия плюс подработки хореографом в кино и в театре давали возможность, не особо шикуя, вести холостяцкую жизнь, но хотелось поближе к столице, и он давно искал случая бросить якорь возле какой-нибудь стареющей одинокой звезды.

В самолете Венечка пересел поближе к Карпинской, отдав свое место у окна пареньку с фотоаппаратом. Весь рейс они проговорили. За час с небольшим полета подружились и даже нашли много общего, например общих знакомых.

В одесском аэропорту Татьяну встречала машина съемочной группы, а Вениамин собирался взять такси.

– Какое такси? Помилуйте! Мы вас подбросим к киностудии. Нам же всем в одну сторону, – потянула Вениамина в машину Татьяна.

Водитель покачал головой:

– Подбросить можем, конечно. Но вам, Татьяна Николаевна, в центр, в гостиницу «Красная». Будете жить как королева. Распоряжение Петровского.

– Ну вот, приехали, – возмутилась Татьяна. – Я же просила поближе к морю. Меня вполне устраивала киностудийная гостиница, маленькая такая, ну, вы знаете, со смешным названием «Курьяж».

– Так это ж клоповник! – удивился водитель.

– Нечего наговаривать, я там много раз останавливалась. Там приличные люди жили, можно сказать, весь цвет отечественного кинематографа: Хуциев, Тодоровский… Вениамин, вы там бывали?

– Нет, я первый раз в Одессе.

– Тогда вам точно туда. Чудный двор, киностудия через дорогу, а главное, пара шагов – и спуск к морю. Давайте сейчас в киногруппу, там все решим. Еду в «Курьяж» и вам предлагаю.

Решение Карпинской не обсуждалось, хотя директор группы пожала плечами: «Мол, хочешь как лучше…», а потом пронесся слух, что Карпинская поселилась там из-за хореографа. И действительно, их часто видели вместе. Сплетни о новом романе Татьяны разлетелись раньше, чем роман случился. Вениамин старался изо всех сил быть приятным, ненавязчивым и одновременно необходимым семейству Карпинской. Они все вместе ходили на пляж. Ася обожала, когда Вениамин, усадив ее на плечи, сбегал по глинистому склону, ведущему к морю. Он изображал лошадку – громко ржал, брыкался, жевал кусты акаций. Малышка хохотала, а женщины едва поспевали за ними. Татьяна профессиональным глазом отметила красоту Венечки – сильный торс, небольшая голова на гибкой шее, рельефные мышцы рук и ног. Но главное, с Вениамином было очень легко, он был мужчина из ее «лукошка» – остроумный, светский и чрезвычайно деликатный. Конечно, он хотел нравиться, она это понимала – и признавала, что это у него отлично получается. Маша таяла от его комплиментов, да и сама Татьяна уже ни дня не могла обходиться без его компании.