В объятиях заката - Сандра Браун

Лидия воспользовалась неожиданной паузой.

— Ма говорит, что так иногда бывает. Если, например, женщина испугается, как я тогда на пароме, такое может случиться. Но с Ли все в порядке, — поспешила добавить она. — Он уже привык к соске. И от коровьего молока у него ни живот не болит, ничего. Растет прямо не по дням, а по часам. Он…

Росс резко обернулся.

— Но дело все в том, что я на тебе женат, а я вовсе не хочу этого. Я уже был женат. На женщине, тихой нравом и никогда не повышавшей голоса — на настоящей леди. Она и причесывалась, как подобает леди, и она бы не… — Он замолчал. Он хотел сказать, что Виктория не позволила бы ему целовать себя с той необузданной страстью, с какой целовал он Лидию, но говорить этого ей не следовало. Он не желал признаваться, что помнит об этом.

И если он намеревался ранить ее, нанести самую горькую обиду — ему удалось сделать это. Лидия предпочла бы, чтобы он отстегал ее ремнем, как Клэнси, — ведь боль чувствует только тело, и она вскоре проходит. Но Росс причинил ей боль, равной которой она не знала: он напомнил ей о том, кто она и кем всегда останется, какую бы одежду и чье бы имя ни носила. В душе она всегда будет для него шлюхой.

Но раненое животное может стать и опасным. Блеснув глазами, в которых отразилось расплавленное золото закатного солнца, она, вскинув голову, откинула назад растрепавшуюся гриву волос.

— Для меня это тоже оказалась неважная сделка. Я ненавижу вас, все ваши выходки и то, как вы делаете больно людям без всякой на то причины. Подозреваю, что вы на самом деле ничем не лучше меня — и вот именно этого вы и не можете вынести, мистер Коулмэн.

Хрипло зарычав, Росс шагнул к ней. Ее первым стремлением было бежать, скрыться от него и его страшных глаз, но и она, в свою очередь, разъярилась достаточно, чтобы презреть здравый смысл.

— И я не могу придумать ничего хуже, чем всю жизнь быть твоей женой! — крикнула она. — Ты… ты… ты… просто блудливый мужлан!

Росс застыл на месте, широко раскрыв рот — как будто сухожилия, поддерживавшие его нижнюю челюсть, разом лопнули.

— Добрый вечер, миссис Коулмэн, мистер Коулмэн.

Голос Уинстона Хилла словно освежил воздух, в котором усилиями Лидии и ее мужа уже будто чувствовался запах серы. Приветствие Хилла звучало сердечно, но, обернувшись к нему, они наткнулись на его пристальный, настороженный взгляд. Мужчины напоминали двух боевых петухов, стоящих друг против друга и уже готовых пустить в ход шпоры.

Лидия пыталась успокоиться и скрыть смущение, деловито принявшись расправлять складки на юбке. Росс Коулмэн закусил кончик правого уса.

— Привет, Хилл, — промолвил он наконец, затем кивнул Мозесу.

Быстрый кивок Лидии предназначался обоим сразу.

— Прекрасное место, не правда ли?

— О да, мистер Хилл. — Лидия тяжело дышала. Она ведь была уже готова отхлестать Росса по его самодовольной физиономии. Что, если бы мистер Хилл вдруг не появился? И неужели он слышал все те оскорбления, которые кричал ее муж? Она готова была умереть от стыда и надеялась, что жар, проступивший на ее щеках, не очень заметен. — Здесь цветы… такие красивые, — произнесла она в тщетной попытке сгладить неловкость.

— Я вот эти только что сорвал у реки. Возьмите, миссис Лидия! — Мозес протянул ей букет. — У вас в фургоне будет красивей.

Она искоса взглянула на Росса. Его лицо было твердым, как гранит.

— Спасибо, Мозес, — поблагодарила она, принимая охапку цветов и машинально их нюхая. Цветы щекотали нос, и, чихнув, она смутилась еще больше.

Мистер Хилл и Мозес рассмеялись. Росс смотрел на них с нескрываемым раздражением.

— Мозес просто в восторге от того, как вы понимаете лошадей, мистер Коулмэн, — сказал Уинстон. Не такой высокий, как Росс, из-за своей изящной, полной достоинства позы он казался выше. — Он ведь всегда работал только в доме. Я, конечно, ездил верхом, но никогда не имел дело с упряжкой из шести лошадей. Не смогли бы вы немного поучить его с ними управляться?

Росс нервно прочистил горло.

— Да смог бы, наверное.

— Я был бы очень обязан вам, мистер Коулмэн. Лучшего учителя мне не найти, — с чувством сказал Мозес.

— Я посмотрю, думаю, смогу вам помочь.

— Прекрасно. — Уинстон поклонился Россу, затем обратился к Лидии: — Вы уже были у речки? Там так прохладно и хорошо. Я с удовольствием вызвался бы сопровождать вас. Разумеется, с позволения мистера Коулмэна.

— Я… м-м… и сам вот хотел сводить туда Лидию.

Лидия, обернувшись, посмотрела на мужа — тому удалось вложить в эту фразу небрежность мужчины, который нередко ходит с женой прогуляться вечером. А когда его рука обвилась вокруг ее талии и слегка притянула ее к нему, Лидия готова была упасть в обморок.

— Ну что ж, тогда доброго вечера, — раскланялся Уинстон, приподняв шляпу.

— Доброго вечера, — закивал Мозес, отправляясь вслед за хозяином к лагерю.

Рука Росса тут же отдернулась, оставив Лидию в глубоком разочаровании. Прогулка с ним на реку показалась ей не такой уж плохой идей. Он ведь гулял в сумерках с Викторией, подумала она грустно.

Но эта прогулка, увы, приятной не будет. Она подумала, что сейчас, когда Хилл и Мозес ушли, свара начнется снова. Сил у нее уже не было — но на всякий случай она с вызовом взглянула на Росса: вдруг опять на нее набросится.

— Значит, блудливый мужлан? — спросил он неожиданно тихо.

— Что? — Ну ясно, он дурачит ее. И вовсе не сердится. Под усами притаилась усмешка.

— Где ты умудрилась услышать такое — и как тебя угораздило это повторить?

Эти слова в адрес Отиса и Клэнси Расселлов она часто слышала от не слишком расположенных к ним ближних. Лидии казалось, что если так называли этих двоих, то это худшее из существующих в мире оскорблений.

— А это… очень плохо? — тихо спросила она, глядя на него круглыми от испуга глазами.

Откинув назад голову, Росс громко расхохотался. В первый раз она видела, чтобы он так смеялся, и, удивленно похлопав ресницами, с удовольствием присоединилась к нему.

— Плохо, говоришь? — наконец сказал Росс, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Да, хуже не бывает. На твоем месте, если бы я хотел стать настоящей леди, я такого ни при ком бы не повторял. — Его снова начал разбирать смех, и, кое-как с ним справившись, он прислонился к дереву и сполз по стволу, присев на корточки. Выражения, с которым он сейчас смотрел на нее, она на его лице никогда прежде не видела. Оно было почти нежным.

— Черт возьми, Лидия, что мне делать с тобой? — Взъерошив волосы, он задумчиво покачал головой. — Бывает, я готов тебя убить, задушить собственными руками. А через минуту ты заставляешь меня так хохотать, как я, ей-богу, давно не смеялся.