Не на жизнь, а на смерть - Иэн Рэнкин
Шрифт:
Интервал:
Его. Снова это слово. Ребус мог думать о нем только как о мужчине, в глубине души опасаясь этого стереотипа, сужающего круг подозреваемых. Пока у них нет ни единого намека на то, что Оборотень – женщина. Но необходимо держать ухо востро. А так уж ли важен пол убийцы? Очевидно, да. Тысячи женщин проводят не один час в ожидании того, что с вечеринки или из паба их отвезет домой такси с женщиной-водителем за рулем. Представить страшно, какой поднимется шум, если убийца, которого они так боятся, – женщина! По всему городу люди пытаются как-то защитить себя. Организуют патрули для охраны жилых домов; один такой патруль уже избил какого-то бедолагу, который, заблудившись, случайно забрел в их район. В чем его вина? В том, что он цветной, а в районе живут одни белые? Флайт рассказывал ему о том, как силен расизм в Лондоне, особенно в его юго-восточной части: «Если у тебя загорелая физиономия, лучше не суйся туда, иначе тебе несдобровать». Ребус, благодаря Лэму, уже почувствовал на себе все прелести ксенофобии.
Конечно, в Шотландии такого безобразия и в помине нет. Шотландцы не расисты; шотландцы – религиозные фанатики.
Он отложил газеты и направился в отдел. Было совсем рано, примерно половина девятого. Кое-кто уже трудился за рабочими столами, но большая часть кабинетов еще пустовала. В кабинете Ребуса было душно, и он открыл окна, чтобы проветрить. Погода была приятной, дул слабый ветерок. Где-то в отдалении жужжал принтер, звонили телефоны. С улицы доносилось мерное гудение машин, глухой рокот, и ничего больше. Ребус положил голову на скрещенные руки, вдыхая запах столешницы – запах дерева, лака, карандашных грифелей. Этот запах напомнил ему о начальной школе. Он сам не заметил, как задремал.
Его разбудил гулкий стук в дверь, сопровождаемый вежливым покашливанием:
– Извините, сэр.
Ребус резко поднял голову. В приотворенную дверь просунулась голова женщины-констебля и с любопытством уставилась на него. Он спал с открытым ртом. На его щеке блестел след слюны, а на столе натекла целая лужица.
– Да, – сонно пробормотал он, – в чем дело?
Она сочувственно улыбнулась ему. Не все такие, как Лэм, помни об этом. Расследуя сложное, запутанное дело, поневоле сближаешься с людьми; зачастую они становятся ближе самых закадычных друзей. Даже еще ближе, пожалуй.
– Тут к вам пришли, сэр. То есть пришла женщина, она хочет поговорить с кем-нибудь об убийствах, а кроме вас, здесь больше никого нет.
Ребус посмотрел на часы. Без пятнадцати девять. Недолго удалось поспать. Хорошо. И в порыве доверия к лондонским полицейским он спросил:
– Как я выгляжу?
– Ну… – замялась она, – у вас лицо с одной стороны красное – та щека, на которой вы лежали, а так ничего. – Она снова улыбнулась. Да, улыбка – великое дело в нашем поганом мире.
– Спасибо, – сказал он. – Ладно, пропустите ее.
– Хорошо. – Голова исчезла, но через мгновение вновь появилась. – Может, принести вам кофе или еще что-нибудь?
– Кофе – это то, что надо, – обрадовался Ребус, – спасибо.
– Молоко? Сахар?
– Только молоко.
Голова исчезла. Дверь затворилась. Ребус попытался сделать вид, что жутко занят. Это было совсем нетрудно. На столе громоздилась кипа новых документов: отчеты из лаборатории, результаты (отрицательные) опросов возможных очевидцев по делу об убийстве Джин Купер – опрашивали тех, кто был с ней в пивной в воскресенье вечером. Он взял верхний документ и положил его перед собой. Раздался стук в дверь – такой робкий, что он едва его услышал.
– Войдите, – сказал он.
Дверь медленно приотворилась. На пороге стояла женщина, нерешительно озираясь вокруг; казалось, ее робость вот-вот перерастет в непобедимый страх. На вид ей было около тридцати лет; коротко остриженные каштановые волосы, а в общем внешность была малоприметная. Такую внешность можно охарактеризовать как набор сплошных «не»: не высокая, но и не маленькая; не худая, но ни в коем случае не толстая; лицо невыразительное.
– Здравствуйте, – приветствовал ее Ребус, приподнимаясь со стула. Он указал ей на стул у другого конца стола, наблюдая за тем, как она медленно, словно во сне, закрывает дверь, проверяя, хорошо ли она затворена. Только тогда она осмелилась обернуться и взглянуть на него – или, точнее сказать, в его сторону, явно избегая смотреть ему в глаза, но направив взгляд куда-то ему в подбородок.
– Здравствуйте, – ответила она с видом новобранца, готового ринуться в бой.
Ребус устроился за столом и еще раз предложил ей присесть. Наконец она опустилась на краешек стула, вытянувшись как струна. У Ребуса возникло ощущение, что он проводит собеседование, а она пришла устраиваться на работу.
– Вы, кажется, хотели с кем-то поговорить… – начал он тихим, размеренным голосом.
– Да, – ответила она.
Так, это уже кое-что.
– Я инспектор Ребус. А вы…
– Джен Кроуфорд.
– Итак, Джен, чем я могу вам помочь?
Она сглотнула слюну, уставившись в окно позади него.
– Я по поводу убийств, – сказала она, – в газетах его называют Оборотнем…
Ребус помялся. Может, она просто чокнутая, хотя вроде непохоже. Разнервничалась, наверное, потому и ведет себя как полоумная. Очевидно, у нее есть на то причина.
– Верно, – мягко проговорил Ребус, – газетчики именно так его и прозвали.
– Да-да, и вчера по радио, и сегодня вот в газете… – Она вдруг возбужденно затараторила, доставая из сумочки газетную вырезку. Это была фотография Ребуса и Лизы Фрейзер. – Это вы, правда?
Ребус кивнул.
– Тогда вы, конечно, знаете. То есть, я хотела сказать, должны знать… В газете пишут, что он снова это сделал, а полиция вроде его поймала или не поймала, они не уверены… – Она замолчала. Было слышно только ее тяжелое дыхание. Все это время она не сводила глаз с окна. Ребус молчал, давая ей возможность прийти в себя. Ее глаза начали наполняться слезами. – Никто не знает наверняка, поймали вы его или нет, но я уверена… – Из уголка ее глаза появилась слезинка и покатилась вниз по щеке. – Мне хотелось бы верить… Я не… Я так долго боялась и никому ничего не говорила… Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, чтобы папа и мама узнали… Я просто хотела сделать вид, что ничего не было, но ведь это глупо, правда? Так что я решила, я подумала, может, я смогу… – Она дернулась со стула, но потом, передумав, сжала руки на груди.
– Сможете что, мисс Кроуфорд?
– Опознать его, – прошептала она, вытаскивая салфетку из рукава блузки и громко сморкаясь. Одна слеза упала ей на колено. – Опознать его, – повторила она, – если он и вправду здесь, если вы действительно его поймали.
Теперь Ребус смотрел на нее не мигая, пока наконец не встретился с ней взглядом. У нее были карие глаза, влажные от слез. Он на своем веку повидал немало чокнутых. Может, у нее тоже не все дома.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!