Хранительница небес - Марина Ноймайер

От Лео пахнет потом, пеплом и солью, но, как ни странно, мне это даже нравится. Особенно после того, как проснулась одна в постели и испугалась, что наше воссоединение мне приснилось. Чтобы доказать себе, что Лео действительно здесь, рядом со мной, я обнимаю его за плечи, и… Вау! Лео никогда не был таким подкачанным. Очевидно, работа на Мурано пошла на пользу его мускулатуре. Он смотрит на меня из-под опущенных ресниц, сквозь которые просвечивает зелень его морских глаз, и я совершенно забываю, где мы находимся. Только когда доски под моими ногами начинают вибрировать от того, что кто-то спрыгивает на причал, я наконец отрываюсь от Лео и встречаю взгляд молодого человека, чьи дикие черные кудри подвязаны платком. Он смотрит на меня задумчивыми темными глазами.

– Эдо! – окликает его Лео, немного задыхаясь. – Это Розали.

Молодой человек вскидывает кустистые брови, и взгляд его светлеет. Очевидно, мое имя ему о чем-то говорит.

– Розали, это Эдуардо Балларин, сын стекольщика и мастер выдувки. Это его семья нашла меня и помогла восстановиться.

О, так это они позаботились о Лео, когда я раненым зашвырнула его сюда. Благодаря Эдуардо и его семье Лео был в целости и сохранности.

– Огромное спасибо, что помогли Лео, я не знаю…

Эдуардо только отмахивается, прежде чем я успеваю продолжить свои благодарности. Вместо этого он оборачивается к Лео:

– Давай перенесем это полено внутрь, и на сегодня можешь быть свободен. – Голос Эдо звучит довольно грубо, словно он мало разговаривал, но совсем не показался мне недоброжелательным. Видимо, он просто молчун по натуре, а я редко имела возможность пообщаться с подобными людьми.

– Хм… тогда я подожду тебя здесь. – Я отступаю в сторону, чтобы не стоять у них на пути.

– Я быстро, хорошо? – Лео вытирает пот со лба рукавом.

– Не торопись! Я немного прогуляюсь. – Я машу им обоим рукой и направляюсь на Фондаменте.

Мурано состоит из нескольких небольших островов, соединенных между собой мостами, словно весь этот район тоже создали стеклодувы. Хотелось бы мне случайно заглянуть в какую-нибудь мастерскую, но большинство дверей уже плотно заперты или запираются прямо перед моим носом. Что ж, пожалуй, лучше не отходить от мастерской Лео. Колокольня неподалеку бьет час дня, и я возвращаюсь в мастерскую Балларина.

Вернувшись с Фондаменте-деи-Ветрай, я останавливаюсь, пока двое мужчин вытаскивают что-то большое из дверей соседней мастерской так осторожно, словно жонглируют сырыми яйцами. С сосредоточенным видом они добираются до ожидающей лодки у причала. Наверняка это какое-то хрупкое стекло, возможно, даже оконное. Пока они заняты погрузкой, преграждая мне путь, я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы посмотреть, не закончили ли Лео с Эдо разгрузку древесины, но нигде их не нахожу.

Ожидание быстро становится невыносимым, и я решаю направиться к следующему мосту и пройти по другой стороне. Ворча, пересекаю каменный мост, как вдруг раздается пронзительный крик. Я сразу же направляюсь в сторону рабочих, продолжающих загружать лодку и, по всей видимости, настолько сосредоточившихся, что не замечают ничего вокруг. Крик раздается снова, но уже тише, и теперь я с уверенностью могу сказать, что кричит женщина, причем совсем с другой стороны. Без раздумий я срываюсь на бег, огибая ближайший угол дома, и едва успеваю затормозить, когда передо мной резко распахивается деревянная дверь, из которой выбегает женщина с известково-бледным лицом. По щекам ее катятся слезы, а взгляд беспорядочно обшаривает пространство, пока не натыкается на меня, и она устремляется в мою сторону.

– Мадонна! – задыхается она, ее голос срывается почти на визг. Женщина явно вне себя, крепко и больно хватая меня за плечи. – Помогите мне, пожалуйста, кто-нибудь! Альвизе…

Рыдая, она тянет меня за собой, и спотыкаясь, я захожу вслед за ней в дом. Бессвязные обрывки мыслей роятся в моей голове. Возможно, это несчастный случай… пожар… расплавленное горячее стекло…

Мы проходим по мрачному подъезду, а затем погружаемся в жар печи. Женщина тащит меня за собой в мастерскую. С первого взгляда я узнаю две плавильные печи, которые и являются причиной этой адской духоты. Между ними расположились верстаки, инструменты и длинные стержни, прислоненные к стене. Воздух здесь такой спертый и горячий, что на каждом вздохе грозит обжечь горло. Но не это сбивает мое дыхание, заставляя закрыть рот руками, а тяжелый тошнотворный запах крови. Я чувствую его прежде, чем могу разглядеть обстановку, и понимаю, почему женщина кричит и рыдает, словно ее разрывают на куски. Она все еще цепляется за меня. А я не ощущаю, как ее ногти впиваются в кожу.

Пол почти полностью покрыт битым стеклом, а между осколков в темной блестящей луже крови лежит человек. Его конечности вывернуты под неестественными углами, а горло… Горло разорвано так жестоко, словно ему пытались отгрызть голову.

– Мой Альвизе… – всхлипывает женщина. – Его глаза…

Внутри меня все напрягается, но я подхожу ближе к трупу, пытаясь понять, что она имеет в виду. Стекло хрустит под подошвами моих ботинок, а желудок бунтует так, что мне приходится прикладывать кучу усилий, чтобы сдержать тошноту. Кто бы это ни сделал, он вырвал у несчастного глаза и вставил в глазницы кусочки стекла.

Я не выдерживаю. Не хочу больше ни на секунду задерживаться в этом помещении.

– Нам нужно вернуться на улицу, – задыхаюсь я. – Позвать на помощь… Следователя…

Женщина позволяет мне вывести ее наружу, а ее мужу уже ничего не поможет. Слишком поздно. Перед домом уже собрались местные жители с озабоченными лицами. Вероятно они, как и я, сбежались на крики женщины.

– Монна Обиззи, что случилось?

Женщина беспомощно смотрит по сторонам. Ее круглое лицо залито слезами, а губы дрожат.

– Мой муж, – выдыхает она. – Его… убили.

Она всем своим телом опирается на меня, и я изо всех сил стараюсь удерживать ее в вертикальном положении. До моих ушей доносится чей-то возбужденный вскрик.

– Приведите следователя! – наконец кричит кто-то. – Нужно сообщить о криминальном происшествии!

Пока двое мужчин отправляются обследовать дом, подробно оценить место преступления, кто-то спешит за стражами порядка. В тот же миг через толпу зевак кто-то пытается протиснуться. Это Эдо. И Лео, следующий за ним. Видимо, они заметили суматоху аж с другого берега канала. Лео округляет глаза, обнаружив меня рядом с дверью в мастерскую и с обезумевшей Монной Обиззи на руках.

– Что здесь происходит? – спрашивает Эдо, и, хотя он едва ли повысил голос, все вокруг замолкают. Двое мужчин, отправившихся обследовать дом, выходят на улицу с бледными от ужаса лицами.

– Кто-то убил мастера зеркал.

Эти слова словно переключают рычаг. Толпа превращается в хаос: люди испуганно вскрикивают, кто-то рвется в дом, чтобы самим осмотреть место преступления, но их энергично расталкивают Эдо и те двое мужчин. Три подошедшие женщины принимают у меня Монну Обиззи, а мы с Лео решаем немного отойти от эпицентра трагедии.