Секретарь старшего принца - Любовь Свадьбина

– Это было больше похоже на претензию.

– Простите, – повторила я.

– Ты слишком молод.

Да и принц Элоранарр не то что не стар, сам недавно в подростках ходил. Но сказать ему это я, конечно, не могла. Он же снова взялся за вино:

– Ты свободнее меня. Можешь гоняться за Неспящими, можешь ничего не делать. Можешь жениться и жить себе спокойно… Ну, условно спокойно, если у тебя не появятся дочки, они ведь будут потенциальными избранными для моей семьи.

Это резануло по сердцу, напоминая и кошмар, и то, как меня пьянил, сводил с ума запах принца, его облик, желания…

Я отвернулась. Отблески тихо шипящего в камине огня плясали на паркете, втором диване, за которым скрывалась моя односпальная кровать.

– Я не могу позволить себе думать только о мести, никто из моей семьи не может. – Принц Элоранарр тяжело вздохнул. – Но вернёмся к тому, что я собирался рассказать. Придворный целитель Велларр ничего не мог сделать с проклятием, родовому артефакту, разрядившемуся из-за моего неудачного отбора, не хватило магии защитить маму. Когда мама умерла, отец был не в себе из-за разрыва связи с избранной. Он… не мог находиться рядом, он метался, рычал, летал над дворцом. Это было страшно. А я… не знал, что делать. В это время я должен был… знакомиться со своей драконицей, наслаждаться слиянием наших душ, а вместо этого я был один, сердце разрывалось, крик отца оглушал меня, моя мама была мертва, и маленького сморщенного дракончика Велларр вынес именно мне, как единственному присутствующему мужчине рода. Лин… он был такой маленький, умещался в моих ладонях. Он был страшненьким и прекрасным одновременно, он не плакал, просто открывал и закрывал рот. Чёрные чешуйки, крохотные, словно бусинки, покрывали его надбровные дуги и виски. Он тянулся ко мне, и меня, несмотря на боль потери, несмотря на страх и угрозу, снова нависшую над нашей семьёй, захлестнуло такой нежностью, что я заплакал. Я прижал его к себе и качал на руках, понимая, что люблю его и буду защищать, чего бы это ни стоило.

Странно… мне показалось, что с принцем Линарэном у них слегка отстранённые отношения. Но мне могло только показаться, ведь я видела их вместе лишь раз, и рождение младшего принца могло повлиять на их отношения.

– Малышу, конечно, нужна была женщина, и им занялась Заран, я же попытался вразумить отца. Он был… настолько не в себе, что первое время все отчёты о расследовании передавали мне, боясь к нему даже приближаться. Насколько я слышал, ты был связан со своей сестрой её ментальной связью примерно так же, как избранные друг с другом, – принц Элоранарр смотрел на меня, я чувствовала его обжигающий взгляд. – Так что ты должен понимать состояние отца.

Я кивнула. Я понимала. Только у меня не было возможности предаваться горю, я должна была держать себя в лапах, чтобы сохранить инкогнито, стерпеть все допросы, и пусть барон Дарион мне помогал, это было очень сложно – и спасало от безумия.

– Нам всем было плохо. Фламиры опять зашевелились, почуяли возможность отхватить больше власти, противники вампиров заговорили о необходимости поставить их кантоны на колени, провести чистку, запретить подданным империи вставать в очередь на вампиризацию.

Во мне полыхнула ярость, и бокал захрустел под пальцами, я едва успела расслабить их, чтобы его не расколоть.

– А потом горе отца стало сменяться жаждой мести. Он метался по дворцу, по берегу, летал над морем, и постоянно требовал отчёты о расследовании. Он читал их, в бешенстве испепелял бумагу, рычал, кричал на служащих, на Дариона. Отец требовал немедленно найти виновных. Я думал, он и на Новый Дрэнт нападёт только потому, что эту страну подозревали в укрывательстве Неспящих. Порой мне казалось, что и война с вампирскими кантонами неизбежна, но их представители явились с предложением совместных поисков Неспящих, и отец согласился.

Я чуть не подскочила: не знала, что вампиры Лунной Федерации тоже ищут этих тварей.

– И тогда мне… не осталось места в этом всём. Я был слишком юн, не имел права голоса, отец настроил защиту дворца так, чтобы меня не выпускало за пределы парка, и велел беречь себя… – принц Элоранарр горько усмехнулся. – Потому что нас, Аранских, осталось только двое. Лина он напрочь игнорировал. Даже имя брату давал я.

В этот раз я подавила желание придвинуться и погладить принца Элоранарра по плечу, вместо этого допила вино из своего бокала, а принц вдруг встряхнулся, вытащил вторую бутылку и налил нам обоим.

– В общем, расследование шло, отец бесился и всех подгонял, Заран занималась малышом, а я сходил с ума. Единственным, кто поддерживал меня в тот период, был придворный менталист Мэлар Никсэ.

От удивления у меня приподнялись брови: принц был в хороших отношениях с менталистом? С менталистом-предателем… Сердце стыло от дурного предчувствия.

– Казалось, Мэлар понимал меня так, как не может человек понимать дракона. Это он ставил мне ментальный щит правителей, он был в моей голове, хоть и должен был стереть воспоминание об этом, но это ведь накладывает отпечаток – прикосновение к чужому сознанию. Да?

Мне хотелось ответить «да», но я ограничилась нейтральным:

– Наверное.

Халэнн не мог знать этого наверняка.

– Мэлар Никсэ говорил со мной, утешал меня, притворялся моим другом. А когда отцу пришло известие, что один из убийц мамы найден, и он ушёл из дворца вместе с Дарионом, именно Мэлар Никсэ оказался рядом, именно он помог мне справиться с гневом, убедил, что я ничего не теряю от того, что не пошёл с отцом, потому что… – у принца Элоранарра перехватило дыхание. Он прижался губами к бокалу, но не сразу сделал глоток. Осушил бокал в несколько этапов. – Потому что настоящий убийца мамы прячется во дворце. Он говорил-говорил-говорил, и его слова просачивались сквозь кожу, вгрызались в мой разум, всё прочее заволакивало туманом, я видел только его синие-синие, как зимнее небо, глаза. Я слышал только Мэлара. Я верил каждому его слову. Я знал, что он прав, знал, что убийца во дворце, и мой долг – уничтожить его, убить, обратить в пепел.

Меня почти парализовало от ужаса, я едва дышала, теперь во все глаза глядя на смутную фигуру принца Элоранарра, прячущегося в полумраке. Сквозь щит правителей поставивший его менталист может незаметно проникнуть только в том случае, если он каким-то образом сохранил память о том, как его ставил. Но по всем законам, по клятвам крови, которые дают менталисты перед этой сложной работой, они должны уничтожать воспоминание о том, как ставили щит, чтобы ни у кого не оставалось ключа к нему.

Мэлар Никсэ каким-то образом этот ключ сохранил. При этом… мой дедушка, Эштран Сирин, должен был проконтролировать, чтобы этого не случилось. Так же как Мэлар Никсэ должен был контролировать в подобных ситуациях моего деда.

– Потом всё было как в тумане, только голос Мэлара Никсэ звучал в голове, приказывая убить, уничтожить, спалить. Я… не осознавал себя, не контролировал, ничего не мог сделать, – руки принца задрожали, бокал нервно отражал отблеск каминного огня. – Меня просто не существовало, я был как голем бездушный и бездумный, двигающийся к неведомой цели. Я действительно не помнил себя. Не помнил совсем. Меня не было, понимаешь?!