Девушка из Уидоу-Хиллз - Меган Миранда

За несколько дней в ящике накопились конверты и рекламные проспекты. Обычно добрую половину я сразу выбрасывала. На дне кипы лежал конверт, подписанный от руки.

Ни марки, ни обратного адреса. Только мое имя. Письмо положили сюда лично. Почерк незнакомый.

Я разорвала конверт и достала из него листок. Руки задрожали на первом же предложении.

«Оливия!

Вряд ли вы меня помните, а если и помните, то, возможно, желали бы забыть. В любом случае вы, скорее всего, не захотите со мной общаться.

Меня зовут Шон Колман, много лет назад я участвовал в ваших поисках в Уидоу-Хиллз.

Не удивлюсь, если вам не хочется вспоминать прошлое, но я чувствую по отношению к вам некоторую ответственность. Я проделал сюда долгий путь, потому что нам необходимо переговорить.

Пожалуйста, позвоните мне по этому номеру в любое время. Я задержусь в «Хайланд Инн» до конца выходных».

Ч-черт.

Я перечитала записку во второй, в третий раз, с каждым разом пытаясь разглядеть что-то новое.

Шон Колман побывал здесь в пятницу, чтобы положить в ящик письмо. Где оно с тех пор так и пролежало.

На долю секунды я засомневалась, не выбросить ли его вместе с остальной макулатурой. Притвориться, что его вообще не было.

Но оно было. Шон появился здесь ради меня.

И похоже, он хотел меня о чем-то предупредить.

Понедельник, 19:15

СЛЕДОВАЛО ПОЗВОНИТЬ Ригби. И Натану – сын Шона имел право знать. Они оба, по разным причинам, имели на то право.

Ведь я прекрасно понимала, каково это – получить известие о смерти отца. Больно уже потому, что ты ни о чем не догадывался.

Достав визитную карточку, я впервые взглянула на нее внимательно: «Натан Колман, Системы безопасности».

Я легко могла представить его проверяющим окна и двери. Оценивающим, подбирающим оптимальную защиту. Неплохо было бы иметь такого знакомого на будущее.

Я глубоко вздохнула. Лучше сначала позвонить следователю. Натану я могла сообщить и лично.

Это письмо… эта записка означала конец секретам. Натан узнает, кто я и почему его отец оказался здесь.

Об этом узнают все.

Со стороны города подъехал пикап Рика, и я поспешно сунула карточку в сумку. Рик притормозил, поравнявшись со мной. В открытом багажнике лежали пластиковые пакеты из супермаркета.

– Эй, все в порядке, Лив?

– Ага, вот проверила почту, – отозвалась я, локтем прижимая к себе бумаги. – Сейчас зайду и помогу тебе разобрать покупки.

– Да ладно, не надо, – как обычно, ответил он, поворачивая к своему дому.

Лучше уж Рик услышит обо всем от меня, чем от кого-то постороннего. Живя рядом, на отшибе, мы привыкли полагаться друг на друга, и я на своем опыте убедилась, как неприятно узнавать, что человек, которому ты доверяешь, что-то скрывал. Мне хватило реакции Беннетта, его отчуждения, подозрений и домыслов. К тому же Рик видел, как я ходила во сне.

Бросив стопку бумаг из почтового ящика на столик при входе, я прошла дом насквозь и вышла через кухонную дверь. Я направилась к Рику через задний двор, подальше от места преступления, которое накануне показывала Натану.

У дома соседа располагался заброшенный огород, где когда-то росли цветы и овощи, а за ним – сарайчик-мастерская.

– Рик? – позвала я, заглядывая внутрь сарайчика, где пахло стружкой и краской.

Старик стоял ко мне спиной, наклонившись над деревянным верстаком.

– Я тут убирал инструменты. Чинил сегодня кое-что на кухне. – Он кинул отвертку в бак на полке и обернулся.

– Продукты в пикапе? – спросила я.

– Нет, я их уже занес в дом. Спасибо за заботу. – Сосед снова отвернулся к верстаку.

– Да не за что, – отмахнулась я и пошла в дом.

Раньше я часто помогала Рику разбирать покупки, решила разобрать их и сейчас, пока его жду.

Мешки из супермаркета были свалены в кухне. Там пахло бытовой химией, как после уборки. О том же свидетельствовало и содержимое одного из пакетов, полного моющих средств: хлорки, антисептика, губок и тряпок.

Я начала рассовывать еду в холодильник и морозилку – моей энергии явно требовался выход. Надо рассказать Рику о своем прошлом, объяснить ему, почему я молчала все это время. Сосед ни в коем случае не должен жалеть, что продал мне дом.

Не зная точно, куда поставить моющие средства, я заглянула в шкафчик под раковиной, – пустой, если не считать тряпок из старой порванной футболки. В нос ударил резкий и удушливый запах. Место, похоже, правильное.

Я подвинула тряпки, чтобы расчистить пространство, – и тут мне в глаза бросилось что-то голубое.

Иногда я будто предвижу происходящее. Что-то вроде интуиции, о которой писала в книге мать. Необъяснимое чутье.

«Говорят, его полоснули канцелярским ножом», – сказала тогда Элиза.

И теперь он здесь – под раковиной у Рика. Тот самый, которым я в среду открывала посылку с вещами матери и который обычно лежал в верхнем ящике у меня на кухне.

– Я же сказал, что сам разберусь.

Я вмиг развернулась, все еще сидя на корточках, – надо мной стоял Рик. Голос резкий, раздраженный. Так сосед не говорил со мной никогда, даже в ту ночь, когда я прибежала к нему с окровавленными руками. Я вдруг увидела его таким, каким видела следователь Ригби: властным и жестоким.

Наверное, мне стоило его бояться.

Только у меня в руке был канцелярский нож, направленный прямо на Рика, пусть лезвие и задвинуто. От ножа сильно пахло хлоркой.

– Откуда он у тебя? – спросила я, поднимаясь.

Рик сделал шаг назад, потом другой, шаря за спиной в поисках стула. Медленно сел, в то время как я выпрямилась во весь рост.

– Сама знаешь, – глядя в пол, сказал он.

– Нет. Не знаю.

Напряжение достигло предела. Перед глазами возник образ Рика в темноте, позади того человека, который следил за моим домом…

– Я его нашел в ту ночь. – Сосед поднял на меня взгляд; уголок левого глаза дергался.

– Где? – До меня все еще не доходило, как нож попал к Рику.

– Возле трупа, когда выходил проверить.

В наступившей тишине слышалось тиканье настенных часов в другом конце коридора.