Туарег 2 - Альберто Васкес-Фигероа

его понесло в это пустыню…

– Господи, помоги мне!

Когда наконец ему удалось разглядеть стрелку компаса, он приготовился снова отправиться в путь, однако верблюд решительно заупрямился. Потребовалось с силой потянуть его за собой, чтобы сдвинуть с места. Маурицио накрутил узду на руку, опасаясь, что норовистая тварь может убежать и скрыться в ночи, – тогда он останется без воды, что было самым страшным.

Температура воздуха начала быстро снижаться. Северный ветер, напоминавший о себе порывами, стал дуть постоянно, противно завывая на одной ноте. А когда мельчайшие частицы песка начали впиваться в лицо, Маурицио понял, почему туареги закрывают его. Он завидовал ресницам верблюда, походившим на свиную щетину. Из-за рези в глазах все труднее и труднее становилось рассмотреть стрелку компаса, указывавшую направление.

Наконец, недовольный собой, он решил остановиться. Все равно прошел всего ничего. Спутал передние ноги верблюду, вспомнив, как это делают бедуины, закрыл глаза и крепко уснул. Его уже не волновало возможное присутствие змей, скорпионов и гиен.

* * *

Самые что ни есть современные парашюты, прямоугольной формы, темного цвета, дававшие возможность опытному парашютисту приземлиться на монету, блестевшую посреди поля, скользили, пронзая ночную тьму.

Время было определено с хронометрической точностью, и пузатый «Геркулес» достиг скалистого массива как раз в тот момент, когда темнота стала почти непроницаемой. Только совершенство GPS и радара последнего поколения, предоставили пилоту возможность определить без малейшей ошибки, что он находился над точкой высадки.

Самолет стал описывать круги и в первую очередь сбросил в пустоту две огромные канистры с водой. С интервалом не более пятнадцати секунд в люк шагнули шестнадцать человек, образовав в воздухе кольцо. На то, чтобы собрать парашюты по приземлении, ушли считаные минуты. Затем десант рассредоточился, каждый занял заранее обговоренную позицию.

Многолетняя практика позволила Механику выработать тактику, которая обычно приносила превосходные результаты, и он был уверен, что легко справится с туарегами, тем более что речь шла не о племени, а всего о двоих.

Тактика заключалась в том, чтобы сначала разойтись, а потом постепенно сужать круг, не оставляя позади себя ни одного непроверенного квадратного метра.

Но было одно «но». Казалось, все складывалось, как и было предусмотрено, и все же одному из парашютистов не повезло. Он приземлился на острый, едва выступавший из песка камень, заметить который было невозможно, и сломал в нескольких местах левую ногу. От боли он потерял сознание, и ночной арматтан играючи протащил его, надувая парашют, по равнине к скалам. Все кончилось тем, что парень врезался головой в уступ. Его номер был Седьмой.

Когда наемники стали сообщать по рации о своем местонахождении, Бруно Серафиан забеспокоился.

– Седьмой! – тихо произнес он. – Седьмой, ответь! Где ты находишься?

Седьмой по-прежнему молчал, и Механику ничего не оставалось, как отдать короткий приказ:

– Шестой и Восьмой, найдите Седьмого! Остальные продолжайте прочесывать местность, но вперед пока не выступайте.

Прошло почти полчаса, когда прозвучал чей-то резкий голос:

– Я Шестой! Седьмой вышел из боя. У него проломлен череп, а нога раздроблена на части. Что прикажешь с ним делать?

– Оставь там, где находится. Закончим все, вернемся за ним.

– Понятно.

– Цесарь, Хулио! Какое-нибудь подозрительное движение есть? – Не дождавшись ответа, Механик добавил: – Вперед, парни! Действуем медленно и смотрим в оба…

Пятнадцать участников многочисленных конфликтов в Африке и в других странах слаженно продвигались, прислушиваясь и осматривая местность через приборы ночного видения. Спешка могла погубить их, в то время как координация всех действий была ключом к успеху.

Через двадцать минут в наушниках раздался голос:

– Я – Второй! Впереди что-то вижу.

– Что?

– Похоже на лежащего верблюда, рядом, кажется, спит человек.

– Дистанция?

– Метров триста.

– Человек шевелится?

– В данный момент нет.

– Понаблюдай за ним. Как только шевельнется, стреляй, но убивать не надо – хочу допросить его.

И снова долгое ожидание в тишине, которую прервал грохот выстрела.

– Я попал в него. Он кричит.

– Подойди на расстояние двадцати метров, только осторожно. При малейшем подозрительном движении прикончи.

После коротких минут тишины голос Второго прозвучал с ноткой растерянности:

– Этот сучий сын просит пощады на итальянском. По всей вероятности, его держали как заложника.

– Не муди!

– Он визжит как поросенок.

– Спроси, как зовут.

Вскоре послышался нечеткий ответ:

– Маурицио Белли.

– Какого хрена этот придурок там делает?

– Уверяет, что вчера туареги его отпустили.

– А остальные?

– Все еще в плену, одного, кажется, уже убили.

– Дерьмо!.. – Бруно Серафиан задумался, наконец приказал: – Убедись, что поблизости никого нет, и постарайся установить контакт с Первым и Третьим. Фонариком не пользуйся.

– Принято!

Второй был человеком благоразумным, и он привык подчиняться приказам. Убедившись в том, что справа и слева подходят его товарищи, а значит, ему ничего не грозит, он подошел к раненому еще ближе и прокричал:

– Спокойно! Мы пришил освободить тебя, однако предупреждаю, что при малейшем подозрительном движении я тебя застрелю.

– Я безоружен… – последовал ответ. – И я истекаю кровью.

Второй, держа палец на спусковом крючке, сделал вперед еще несколько шагов. Его отделяло от раненого не больше двух метров, когда в стороне гор блеснула вспышка, и он упал.

– Второй, Второй, что это было? – звучал в наушниках голос Механика. – Второй, что случилось? Отвечай!

Однако вместо ответа Второго послышался срывающийся голос Третьего:

– Второй свалился, какой-то гаденыш выстрелил в него со скал… Все произошло так быстро, что я не успел среагировать.

– Как же он в него попал в темноте?

– Ни малейшего представления! Но – попал.

– Команда всем: замираем до рассвета, – после паузы распорядился Механик.

Как только небо посветлело, он зашагал в обход к месту, где его поджидал Первый. Вместе они приблизились к уже закоченевшему трупу Второго. Рядом без сознания лежал Маурицио Белли. Тощий верблюд поодаль безразлично жевал свою жвачку.

Покосившись на погибшего, они попытались привести в чувство итальянца.

– Что случилось? – прошептал Маурицио, открыв глаза.

– Мне бы тоже хотелось это знать, – недовольно произнес Механик. – Кто-то из вас включал фонарик?

Парень мотнул головой.

Механик показал на Второго:

– А как тогда объяснить, что в него попали с такого расстояния? Выстрел, скорее всего, был произведен вон от тех скал, хотя они далеко.

– Откуда мне знать? Я слышал, как он приближается, затем услышал выстрел и тут же всхрап. Потом – ничего…

– Как ты себя чувствуешь?

– Думаю, потерял много крови.

Механик вытащил острый нож, вспорол на Маурицио брюки и осмотрел рану.

– Выкарабкаешься, но, боюсь, придется хромать весь остаток жизни. – Он подмигнул парню. – Видишь, какие дела? Тебе еще повезло, твоим товарищам гораздо хуже.

– Одного уже убили.

– Охотно верю… А почему тебе позволили уйти?

– Я сам не